Франсин Риверс - Вирсавия. Неподсудная

— Все в порядке, Вирсавия?

Она была слишком расстроена, чтобы отвечать ему, и боялась, как бы не сказать того, что даст женщинам повод поиздеваться над ней после того, как Давид уйдет.

— Вирсавия? — произнес Давид шепотом и опустился на корточки, поворачивая ее лицо так, чтобы она невольно взглянула на него. Жадным и тревожным взглядом он искал ее глаза. — Постарайся понять меня. Я не могу дать волю своим желаниям и забыть обо всех.

Ирония, заключенная в словах Давида, заставила Вирсавию отвернуться. Разве она не забыла все ради него? Разве ее муж мертв не потому, что она уступила своему желанию, не подумав о последствиях?

— Вирсавия, — Давид снова позвал ее. В его голосе слышался мягкий укор.

Женщины наблюдали за ними, как стая львиц.

— Конечно, я понимаю, — сказала Вирсавия, глядя Давиду в глаза и надеясь, что он не заметил ее отчаяния. Это только увеличило бы ее страдания. Давид — царь, он выше всех. А у царя должно быть много жен, чтобы он мог укрепить свой дом сыновьями. Теперь, когда стало известно, что Вирсавия беременна, зачем Давиду звать ее в свою спальню? Вирсавия снова вспомнила слова матери. «Когда ты повзрослеешь, ты поймешь, что разумнее поклоняться Богу, а не человеку».

Ей пора повзрослеть и забыть свои фантазии! Она должна смотреть в лицо действительности! Если сейчас, когда уже стало известно о ее беременности, Давид позовет ее, пойдут еще более злые сплетни. Все знают, что царь посещает своих жен только с одной-единственной целью — чтобы они родили ему больше детей. Вирсавия и Давид не могут оставаться наедине до тех пор, пока не родится ребенок и не закончатся предписанные законом дни очищения: сорок дней после рождения сына и восемьдесят после рождения дочери. О, если бы родился сын!

При мысли о месяцах одиночества сердце Вирсавии упало. Жены Давида презирали ее, она была объектом их ревности, жертвой их постоянных сплетен. Но имела ли она право обижаться на них? Все, что они говорили, было правдой!

Давид коснулся щеки Вирсавии и встал. С тяжелым сердцем она посмотрела вслед мужу. Опустив голову, Вирсавия взяла свое вышивание и весь остаток вечера старалась не смотреть на Давида. Ее сердце бешено стучало, лоб покрылся холодной испариной. Она с точностью до секунды знала, сколько времени царь разговаривал с каждой из своих жен. Никогда Вирсавия не думала, что ее сладкие грезы о Давиде обернутся таким кошмаром! Она почувствовала облегчение и одновременно страх, когда царь в конце концов покинул своих жен. Она почувствовала, что Давид, уходя, посмотрел на нее, но не ответила на его взгляд. Вирсавия не переставала думать о том времени, когда он пел своим людям, собравшимся вокруг костра, переводя взгляд с одного человека на другого. Царь уделил ей внимания не больше и не меньше, чем любой другой своей жене. Она стала всего лишь одной из многих женщин, живших только им одним. Мать предупреждала Вирсавию об этом, но она училась на своем опыте.

Как только царь вышел и дверь за ним закрылась, женщины успокоились. Они больше не боролись за его внимание. Кто-то разговаривал, кто-то просто молча сидел, кто-то вернулся к своему рукоделию. Когда в комнату вошел евнух, все замолчали.

— Авигея, — позвал он. Женщина поднялась и, покраснев, последовала за ним из комнаты.

Никогда прежде Вирсавия не испытывала такой боли! Будто сердце вырвали у нее из груди! Мааха ухмыльнулась. Аггифа, прикрыв рот ладошкой, что-то шептала Эгле, и та со смехом оглянулась на Вирсавию. Неужели они заметили ее переживания? Вирсавия хотела вскочить и убежать. Она хотела закрыться в своей комнате и кричать от боли.

Ахиноама фыркнула:

— Почему Давид позвал Авигею? Он уже несколько месяцев не звал ее. Кроме того, она слишком стара, чтобы родить еще одного сына.

— Пусть лучше ее, чем другую, чье имя я и произносить не хочу, — Мааха бросила свирепый взгляд на Вирсавию. — Вероятно, Давид очень любит общество добродетельных женщин.

Резкие слова, которые Вирсавия могла бы сказать в ответ, словно огонь, жгли ей язык. Однако она проглотила их. Зачем еще больше накалять обстановку? Кроме того, чем она могла оправдаться? Она действительно была неверной. Вирсавия собрала свое рукоделье, поднялась и с опущенной головой спокойно вышла из комнаты, не желая давать этим женщинам возможность еще больше терзать ее сердце. Плотно затворив за собой дверь своей комнаты, Вирсавия опустилась на пол и уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить рвавшиеся из ее груди рыдания.

В ту ночь она спала мало, ее мучили мысли о Давиде и Авигее. Она рано встала и отправилась во внутренний садик. Сев под оливковое дерево, Вирсавия опустила голову, но молиться боялась. Зачем привлекать к себе внимание Бога, если наказание за ее грех — смерть? Вирсавия осторожно положила руки на живот, любовь к ребенку помогала ей забыть свои переживания. Внутри нее росла новая жизнь. Ребенок Давида. Вдруг кто-то позвал ее:

— Вирсавия!

Вздрогнув, она оглянулась, перед ней стояла Авигея.

— Я пришла от царя, — сказала женщина. Она была старше Вирсавии.

У Вирсавии защемило в груди. Она сжала руки между коленями, все ее тело напряглось. Авигея собирается похвастаться тем, что провела ночь с Давидом? Усилием воли Вирсавия заставила себя молчать, не желая выдавать свои чувства.

Какое-то время третья жена царя внимательно изучала ее.

— Я могу сесть?

— Пожалуйста, если тебе угодно.

Авигея села рядом с ней.

— Вирсавия, я пришла сюда не для того, чтобы еще больше расстроить тебя, — она посмотрела вниз и стряхнула со своего платья воображаемую пыль. — Давид спрашивал меня, привыкла ли ты к жизни во дворце. Я сказала ему, что ты ведешь себя с большим достоинством. Он спрашивал, хорошо ли ты себя чувствуешь здесь, и я ответила, что не слышала от тебя ни одного слова жалобы. Также он хотел знать, навещает ли тебя кто-нибудь, и я сказала, что это мне неизвестно, — Авигея тихо и отрывисто рассмеялась. — Думаю, наш муж решил, что может поговорить со мной об этом, потому что я старше его и до него была замужем за другим мужчиной. Он, наверное, считает, что я лучше всех во дворце понимаю твои чувства, — Авигея вздохнула. — Давид также спрашивал меня, не печалишься ли ты об Урии.

Сдерживая слезы, Вирсавия смотрела прямо перед собой.

Авигея подняла голову и повернулась к ней.

— Я никогда раньше не замечала, чтобы Давид так много спрашивал или проявлял столько беспокойства о какой-то одной своей жене. Он всегда старался относиться ко всем нам одинаково, чтобы сохранить в доме мир. Мы все добиваемся его внимания, но он никогда раньше не делал между нами никаких различий. Этой ночью Давид раскрыл мне свое сердце. Не потому, что он хотел что-то вызнать, нет, он искал помощи. Он относится к тебе по-особому, Вирсавия.