Феодор Студит - Преподобный Феодор Студит. Книга 3. Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова

Итак, если такое зло, наконец, признано всеми, то просим передать его по получении нашего нижайшего письма посланным для этого самого братиям нашим, чтобы они привели его к своей пастве с церковными вещами, которые он присвоил. Если брат не послушается, то благоволи тотчас извергнуть его из священной паствы своей. Если же, чего мы не думаем, после этого известия ты захочешь удержать его, то знай, что он связан [Col. 957] нами не без рассуждения, но весьма рассудительно или, лучше, Святой Троицей и всем священным законоположением, так что он не должен иметь общения в Божественных Дарах и участия даже во внешних яствах, пока, возвратясь, не будет принят в свою обитель. Как несправедливо было бы, если бы собственного ученика твоего, связанного твоею святостью, разрешил кто-нибудь вообще, ибо это дело беззаконное и по суду всего церковного общества подлежит такому же наказанию; так, конечно, и на нашу власть, которую Господь даровал нам, недостойным, не для погибели, но для назидания душ, да не посягает твоя святость, ибо [за это] – Страшный Суд. Потому, просим [тебя], (45) непременно передай духовного нашего сына братиям, моля о нас, грешных, непрестанно.

С давнего времени и до настоящего я имею желание прибыть к тебе, святейший отец мой, и испросить святых молитв твоих, но доселе не открылся мне путь, конечно за грехи мои, равно как и теперь. Посему я принужден послать брата нашего Калогира [192] Калогир – монах Студийского монастыря, близкий сподвижник преп. Феодора, часто упоминающийся в письмах. Преп. Феодор в течение некоторого времени рассматривал его как возможного преемника в настоятельстве (см.: Fatouros. Pars I. Prolegomena. S. 156, anm. 62). – Ред. , который восполнит отсутствие нашего смирения; а после и мы придем преклониться пред честными стопами твоими, при помощи Божией.

Прости мне, отец, то, о чем я хочу сказать, ибо скажу в простоте, от искренней любви и по моему стремлению к безукоризненности твоей жизни. Некоторые, зная, что я искренний и единодушный друг и сын твой, и сами принадлежа к отличным друзьям, сказывали, что твоя святость поступает не по-надлежащему. Когда я негодовал и стал возражать и говорить о величайших подвигах твоей высокой жизни, то они согласились со мною в этом; но в некоторых словах и делах обвиняли [тебя], именно – скажу об одном: они говорили, будто ты создал изображения [193] В ТФС: «выставил на окнах». – Ред. Ангелов, и притом распятых на шестах, подобно Христу, и Самого Христа и Ангелов [изобразил] престарелыми. Много беседовав об этом, я не мог возразить им, ибо они утверждали, что это дело странное и чуждое церковному Преданию и, конечно, произошло не от Бога, но от врага, так как в течение столь многих лет и у столь многих богоносных и святых отцов не видано такого примера. Ибо от того, что теперь нововводится, хотя бы Ангелом, апостол предостерегает нас, говоря в одном месте: (46) если бы даже мы или Ангел стал благовествовать – прибавлю: и предаст – не то, что мы благовествовали, да будет анафема (Гал. 1:8).

Что сказать на это, святой отец мой, я не знаю и, находясь в недоумении, принужден писать к тебе, дабы отрешить себя от всякого вреда по отношению к тем, кто осуждает основательно и как бы от всей Церкви. Ради Бога, прими меня, как советующего сына твоего, заботящегося о тебе, считающего твою славу своей славой и не желающего слышать какой-нибудь укоризны на тебя, [Col. 960] провождающего жизнь поистине безукоризненную. Просвети, наставь, послушай, внемли, призри, избавь от всякого недоумения взирающих на высокую жизнь твою.

Благому Богу нашему, промышляющему о Церкви Своей, благоугодно было поставить ваше благочестие царем над нынешним родом христиан, дабы не только мирское управление, находившееся в худом состоянии, было устроено хорошо, но и церковное управление, если в нем будет какой недостаток, было исправлено, и чтобы было новое тесто в обоих (ср. 1 Кор. 5:7). По благодати Его ваше христолюбивое царствование в одной части уже сделало исправления и еще больше сделает, укрепляемое внушением свыше; остается теперь и другой части испытать подобное внимание и заботливость. Это может быть даровано ради Бога и с Божьей помощью вами чрез совершение законного избрания [195] Возможно, здесь преп. Феодор ссылается на правило 3-е VII Вселенского Собора: «Всякое избрание во епископа, или пресвитера, или диакона, делаемое мирскими начальниками, да будет недействительно по правилу, которое глаголет: “…аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним. Ибо имеющий произвестися во епископа должен избираем быти от епископов, якоже святых отец в Никеи определено в правиле, которое глаголет: епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам: аще же сие неудобно, или по належащей нужде, или по дальности пути, то по крайней мере три вкупе да соберутся, а отсутствующие да приимут участие в избрании, и изъявят согласие посредством грамот, и тогда творити поставление. Утверждати же таковые действия в каждой области подобает ее митрополиту”». – Ред. будущего архипастыря [196] Согласно византийской практике, избрание патриарха было делом епископов и императора. Василевс созывал митрополичий собор для выявления трех кандидатов на патриарший престол: «…епископ да не поставляется без собора» (Антиох., 19; ср. I Вс., 4). После такого соборного избрания трех кандидатов следовало избрание самим василевсом одного из них на это служение. Каноническое сознание Церкви никогда не ставило под сомнение принципиальное право императора на данное действие, как с точки зрения его полномочий, так и с позиций соборного начала в Церкви. Собор митрополитов указывал на лиц, равно достойных занять патриарший престол, и тем самым любой выбор императора становился согласным с волей митрополичьего собора, а одновременно, как и жребий, был проявлением Промысла Божия. Согласие кандидата предполагалось получить путем так называемого малого извещения, после чего избранный должен был подтвердить свою готовность к предстоящему служению. В случае согласия следовали наречение кандидата и его возведение. В двух этих моментах также проявлялось следование идее симфонии, ибо великое наречение было обручением нового патриарха с Церковью, а его возведение на патриарший престол – легитимацией со стороны императора его места в этой симфонии. Собственно интронизация следовала сразу же за таким обозначением места патриарха в системе византийских взаимоотношений Церкви и царства. Подробнее см.: Соколов И. И. Избрание архиереев в Византии IX–XV вв. СПб., 2004. – Ред. .