Давид Лезебери - Афганистан - мои слезы

Ужасно уставшие и расстроенные, мы взяли такси и отправились во Франкфурт в поисках какой-нибудь гостиницы. Непривычные к высоким ценам Западной Европы, мы решили, что с нас, как туристов, пытаются содрать втридорога. Но после неоднократного перетаскивания чемоданов из одной гостиницы в другую, и видя, что цена остается неизменной, мы, в конце концов, заплатили за комнату и завалились спать.

На следующий день я позвонил Джону Кошелу, которого знал еще в Штатах. Сейчас он работал со студентами в Мюнхене. Его жена Анита сказала, что Джон уехал на конференцию, но дала мне телефон другой американской семьи: Кэри и Фэй Тидвел. Анита сказала, что, возможно, они смогут нам чем-нибудь помочь.

В тот вечер Кэри и Фэй пригласили нас на ужин. За несколько часов, проведенных вместе, они попытались познакомить нас с немецкой культурой и Франкфуртом.

На следующий день мы начали поиски афганца по имени Джамиль. Его адрес мне дал наш общий друг из Пакистана. Оказалось, что гостиница, в которой жил Джамиль, находилась лишь в пятнадцати минутах ходьбы от нас. Мы представились, сославшись на нашего пакистанского друга. Джамиль тепло нас принял, извиняясь за то, что его жены и ребенка нет дома.

Теплое гостеприимство Джамиля, его ум и искренняя забота о своих людях произвели на нас очень приятное впечатление. Теперь мне было понятно, почему этот человек был таким уважаемым профессором в Кабульском университете. Через некоторое время мы уже чувствовали себя давними знакомыми, и я отважился спросить его совета.

— Как Вы думаете, стоит ли нам с Джули предложить помощь в изучении английского языка афганцам, желающим уехать в Соединенные Штаты? — спросил я.

Он сказал, что преподавание английского было бы для них очень ощутимой помощью. Джамиль задал нам несколько вопросов для того, чтобы больше узнать о нас и наших преподавательских способностях. Поскольку у нас была рекомендация от его друга из Пакистана, и потому, что Джамиль уже встречался с американцами, которые искренне любят Бога, он сразу же принял нас как людей, которые по-настоящему хотят помочь афганцам. Мы ушли вдохновленные, с сердцем, полным радости.

На третий день пребывания в Германии нам позвонила американка по имени Диана Мак-Карти. Во время разговора с Фэй она спросила:

— А им есть где остановиться? Вы же знаете, что мы с Роем и девочками всегда рады помочь.

— Нет, остановиться им негде, — ответила Фэй.

— Ну тогда пусть они, если хотят, перебираются к нам, — предложила Диана.

«Бог так заботится о нас», — подумал я, когда услышал эту новость.

С огромной радостью мы приняли приглашение семьи Мак-Карти.

Когда мы приехали к ним на следующий день, Диана сказала, что они поселят нас в комнате своей дочери. Мы сразу же возразили: «О нет, мы не можем выселить вашу дочь из комнаты». Но их взрослая дочь Карен была так приветлива, что мы просто были не в силах отказаться от любезного гостеприимства этой семьи.

— Нет проблем, — сказала Карен с озорной улыбкой. — Мы с мамой уже обо всем договорились. Я просто обожа-а-а-аю спать в зале!

Жители Франкфурта — как и все немцы — очень опрятные, методичные, сдержанные люди. Тому, кто не знаком с их привычками, они могут показаться довольно замкнутыми. Их личную жизнь надежно охраняют внушительные двери домов и квартир. Задвинутые на засов, эти двери кажутся неприступными. Наша ситуация представлялась нам с Джули во многом схожей с этими дверями на засовах.

Другие американцы, услышав о нас, тоже обеспокоились. Они знали, как сложно найти квартиру во Франкфурте. Нам рассказывали, что некоторые иностранцы не могли найти жилье на протяжении многих месяцев.

«Может быть, принимая решение, мы были очень наивны ? Возможно, мы сделали ошибку? Неужели двери перед нами наглухо закрыты и не собираются открываться?» — все эти вопросы не раз тревожили меня.

В одном из квартирных агентств нам сказали, что снять квартиру во Франкфурте пытается великое множество людей. Прежде чем повесить трубку, служащий посоветовал: «Позвоните через месяц».

В другом агентстве объявили: «У нас нет ни одной свободной квартиры».

Ответы, полученные изо всех агентств, были практически одинаковыми. Они мало чем отличались друг от друга. Помимо всего прочего, за свои услуги агентства брали со съемщиков плату в размере двух-трехмесячной платы за квартиру, плюс залог, тоже в размере двух-трехмесячной квартплаты. Вдобавок, контракт заключался минимум на год-два, и при выселении из квартиры все должно было выглядеть, как абсолютно новое, или жильцы вынуждены были платить за капитальный ремонт всей квартиры.

Сказать, что мы не могли себе этого позволить, — значит ничего не сказать.

— Я думаю, что мы сами сможем найти себе квартиру, если просто будем ходить и искать, — заявил я однажды Джамилю и его семье.

Он очень любезно предложил отправиться на поиски вместе с нами и сказал: «Давайте поищем сначала в этом районе». Через несколько минут перед нами предстали два соединенных между собой огромных многоэтажных здания из стекла и стали. Перед этими громадами мы почувствовали себя гномами. Мы вошли в здание поменьше. Джамиль, который неплохо знал немецкий, спросил у хаусмайстера (менеджера), есть ли у них свободные квартиры.

— Да, — ответил тот, — но вам придется обратиться в наш главный офис, который находится в центре города.

Мы с Джули сразу же отправились в центр на автобусе. Нас остановила высокая, худощавая и неприступная секретарша.

— Мы хотели бы снять квартиру, — обратился я к ней через переводчика, которого привели для того, чтобы с нами поговорить.

— Я договорюсь о том, чтобы вам показали одну из квартир, — ответила она на немецком, набирая номер телефона.

Пока она набирала номер, я сказал переводчику, что нам нужна квартира лишь на полгода, и мы не хотим подписывать контракт на более длительный срок, потому что не знаем точно, сколько будем находиться в Германии. Мы должны быть готовы в любой момент вернуться в Пакистан.

Услышав это, секретарь бросила трубку. С выражением лица, которое говорило: «Зачем вы тогда отнимаете мое драгоценное время», она холодно ответила:

— В таком случае нет никакого смысла смотреть квартиру. Мы вам ничем помочь не можем.

Я молился про себя, когда мы поднялись и направились к выходу. Вдруг неожиданно секретарша сказала:

— Постойте.

Она остановилась и задумалась, слегка склонив голову набок. Затем, глядя в пространство, сказала: «Владелец квартирного комплекса должен вернуться через три дня. Приходите, и, может быть, вам удастся с ним поговорить».

Услышав от переводчика то, что сказала секретарша, мы замерли в недоумении. Затем поблагодарили ее и вышли из здания, несколько обнадеженные последними словами.