Сьюзан Грубар - Иуда: предатель или жертва?

См.: Batille (124).

По верху своей композиции предательства Фра Анжелико воспроизвел строки из строфы 10 Псалма 40 (в которой упоминается человек, «который ел хлеб мой», но «поднял на меня пяту»), а по низу — строку из Матфея (содержащую описание Иуды, подходящего к Христу и приветствующего его словом «Равви» [26:49]).

В «Утерянном Евангелии» Эрман цитирует Амвросия, епископа Миланского: «[Иуда] поцеловал Господа … губами; так целуют евреи, и потому сказано было: “они славят Меня своими губами, но сердцем своим далеки от Меня”» (Ehrman: The Lost Gospel, 50).

Мормандо приводит исторические свидетельства, доказывающие, что и «поцелуй мира», и поцелуй Иуды представлялись поцелуями в губы (Mormando, 184—186). Пени цитирует Августина: «Лобзание любви есть великое таинство. Как целуешь ты, так ты и любишь. Не уподобляйся Иуде. Изменник Иуда поцеловал Христа своими устами, держа зло против Него в своем сердце. И пусть кто-то испытывает к тебе неприязнь, и ты не можешь переубедить или увещевать его [простить]. Прояви терпимость. Не отвечай на его зло злом в сердце своем. Он ненавидит. Ты любишь и, спокойный, целуешь [его]». (Perm, 116)

Пени также цитирует Оригена: «[Павел] первый учит, что лобзания, которыми обмениваются в церкви, исполнены целомудрия. Ныне нет никого, кто сравниться бы мог с Иудой, поцеловавшим устами, но допустившим измену в сердце своем. Только искренний поцелуй мы можем считать целомудренным». (117)

См.: Koslofsky.

Антисемитские намеки угадываются во втором респонсории третьего ноктюрна на Великую Пятницу из Требника: «lesum tradidit impius summis principibus sacerdotum et sorioribuspopuli» (Злодей предал Иисуса первосвященникам и старейшинам народа), а также во втором респонсории второго ноктюрна на Великую Пятницу: «Tenebrae factae sunt, dum crucifixissent lesum Judaei» («И пала тьма, когда распяли иудеи Иисуса»). Первая строка контрастирует со второй строкой, в которой антисемитизм звучит сильнее, а также со вторым респонсорием второго ноктюрна на Великий Четверг Остеррейхера: «Denariorum numero Christum Iudaeis tradidit» («За пригоршню монет он предал Христа иудеям») (29).

Я глубоко признательная Бонни Эрвин за этот перевод Седулия с латинского языка.

«О невинный Агнец Божий, почему пожрал тебя волк?» — восклицает немецкий аббат Экберт из Шёнау, автор «Stimulus amoris» («Укол любви»), рассуждая о «жаждущем крови звере, приближающемся, чтобы коснуться поцелуем уст [Иисуса]» (цитируется у Коэна; см.: Cohen, 126).

На это, помимо других, указывает Дайер (Dyer, 17). Еще один темнокожий Иуда, обнимающий белокожего Иисуса, появляется в композиции «Поцелуй Иуды» Жана Бурдишона (конец XV в.), увидеть которую можно на сайте Бриджменской художественной библиотеки (Bridgeman Art Library).

Паффенрот указывает, что в тексте «фолио» Отелло сравнивает себя не с «индейцем» или «индусом», а с иудеем, и этим сравнением связывается не только смертоносный поцелуй мавра, но и последовавшее за тем его самоубийство, с поцелуем и самоубийством Иуды (Paffenroth, 80). Впрочем, возможно, это был намек не на Иуду, а на Иудею.

Яго описывает поцелуй, который он получил, ночуя у Кассио. Яго рассказывает: предавшийся во сне мечтаньям Кассио — воображая, будто разделяет постель с Дездемоной, — «стал меня так крепко целовать,/Как будто поцелуи с губ моих/Рвал с корнем; а потом засунул ногу/Мне на бедро, вздыхал, ласкал и вскрикнул:/Проклятый рок, тебя отдавший Мавру!» (3.3.424-428; пер. М. Розинского).

Брукс обсуждает огороженный сад, сцену (часто немую) добродетели признанной и одобренной, резкий контраст между спасением и проклятием в мелодрамах более позднего времени.

Уильям Блейк подчеркивает разницу в возрасте, противопоставляя молодого и энергичного Иисуса старому и выглядящему закостенелым Иуде, в своем эскизе «Иуда предает Его» (ок. 1803-1805 гг.; карандаш и тушь), хранящемся в галерее «Тейт».

Вспомните «Предательство Иуды и взятие Христа под стражу» Йорга Бреу Старшего из Мелкского алтаря или «Предательство Иуды и взятие Христа под стражу» нюрнбергского художника (1400-1410 гг.), или композицию на ту же тему из «Сцен Страстей» Рюланда Фрюауфа Старшего в Регенс-бурге (1440-1507 гг.). В версии Питера Поурбуса (1548) перед поцелуем Иуда с денежным ящиком убегает с Тайной вечери и попадает в цепкие объятия скелета-дьявола; поджидающий Иуду скелет-демон выглядит женоподобным (в девичьем головном уборе и чулках), но имеет очень мускулистые конечности, с руками и ступнями, напоминающими когти.

Об антисемитизме и различных интерпретациях Драмы Страстей Дюрером см.: Price (169—193).

В проповедях на Евангелия Лютер описывает позорное грехопадение Петра и затем вопрошает: «Почему Петр не повесился, как Иуда?» Ответ таков: «Петр, без сомнения, помнил Слово Господа Нашего Иисуса; это спасло его» (Luther, Sermons on the Gospels, 108). О средневековых писателях пишет Оули (Ohly, 32). Он же цитирует Франсуа Мориака: «Немногое бы потребовалось, чтобы слезы Иуды слились в памяти человечества со слезами Петра» (32). Джон Кальвин считал, что «один [Петр] вновь обрел благоволение Бога, а другой [Иуда] вновь был отринут, но первый силой веры своей в того, от кого отрекся, сохранил милость Божью; а другой хотел веры, но утратил надежду на доброту и милость Божью…» (Сапе 141). И сегодня Иуду, случается, сравнивают с Петром. Например, «Евангелие от Иуды» Рея Андерсона было написано потому, что «Иисус нашел Петра прежде, чем он смог утопить себя в своем раскаянии и печали»: «Давайте мысленно вообразим, что беседа состоялась между Иудой и воскресшим Христом» (Ray Anderson, Gospel According to Judas, 4).

Темнокожий Иуда, светловолосый и белокожий Иисус — так выглядит цветная версия гравюры Дюрера 1508 г., увидеть которую можно на сайте Art Resources.

«Что до точного расположения апостолов, то мы знаем, что св. Иоанн всегда сидел рядом с Иисусом, возлежа у Его груди (Иоанн 13:23)», — комментирует Галас (Halas, 96). Мур цитирует «Проповеди на Песнь Песней» Бернара Клервоского: «Душа [Иоанна] была приятной Господу, равно достойная и имени, и приданого невесты, достойная объятий Жениха, достойная возлежать у груди Иисуса. Иоанн впитал из сердца единственного Сына Божьего то, что Тот в свой черед впитал от Отца» (342). Современный историк гомосексуализма в библейском мире Ниссинен указывает, что «публичные проявления гомосексуальности расценивались как животные, идолопоклоннические и непристойные» во времена Иисуса и поясняет, что «отношения между Иисусом и любимым апостолом с недавнего времени стали трактоваться, как отношения учителя и ученика в духе идеала, выраженного Платоном в «Государстве». В то же время он подчеркивает, что «суждения о гомоэротическом или педерастическом характере их отношений могут быть сильно искажены из-за ограниченности материала» (Nissinen 118, 121-122). Любопытную идею выдвинул в конце XIX в. К.С. Гриффин, обозначив ее в заглавии своей книги: «Иуда Искариот, автор четвертого Евангелия» (1892) [С. S. Griffin, Judas Iscariot, the Author of the Fourth Gospel]. В поэме XX в. об Иоанне, уснувшем «на груди Учителя», Иоанн видит себя «с лицом Иуды» и чувствует «тяжесть кошеля в своей руке» (см.: Tadeusz Rozewicz). В «Потерянном Евангелии от Иуды Искариота» Дикинсона (1994) Иуда более близок к Петру и ревнует Иоанна: «Я не мог понять, почему Учитель выказывал ему наибольшее благоволение из всех нас. Почему за трапезой он всегда сидел по Его правую руку и Иисус Сам кормил его/получал свой кусок хлеба с Его руки/» (Dickinson: The Lost Testament of Judas Iscariot, 41—42).