Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Налив себе полный кубок вина, Кай тут же его осушил. Потеряв всякое самообладание, он швырнул свой кубок в дальний конец комнаты. Кубок с грохотом ударился во фреску с изображением веселящихся женщин и сатиров, заставив Юлию вздрогнуть.

— Надейся лучше на то, чтобы я дальше был удачливее на гонках, — сказал Кай, оставляя ее одну.

Калаба пришла ранним утром. С ней была небольшого роста римлянка в белой тоге, отороченной золотом. Ее сопровождал раб, держащий в руках зловещего вида ящик.

— Не нужно ничего бояться, Юлия, — сказала Калаба, взяв руку Юлии в свою. — Асселина в этом деле большой специалист. Она проделывала это много–много раз. — Через мраморный зал они прошли в покои Юлии. — Ее репутация безупречна, и она пользуется большим уважением среди коллег. Об аборте она написала в прошлом году большой труд, и он сейчас очень популярен. Так что не беспокойся ни о чем.

Асселина приказала одному из рабов Кая приготовить жаровню и следить за тем, чтобы в комнате было достаточно тепло. Ее раб поставил ящик на пол. Открыв его, Асселина достала из него какую–то амфору. Вылив в кубок ее содержимое, Асселина смешала его с вином и протянула Юлии.

— Выпей.

К вкусу сладкого вина примешивалась какая–то горечь.

— Все до конца, — сказала Асселина, настояв на том, чтобы Юлия выпила весь кубок, — все до капли. — Она стояла, наблюдая за Юлией, после чего взяла из ее дрожащих рук пустой кубок и отдала его рабу. — Раздевайся и ложись.

Юлию охватила паника. Калаба подошла и помогла ей.

— Все будет хорошо, — приговаривала она, помогая Юлии раздеться. — Поверь мне. Расслабься. Тебе же будет лучше.

Асселина внимательно осмотрела Юлию, что–то ввела в нее и оставила. Потом выпрямилась, вымыла руки в сосуде с водой, который держал ее раб.

— Срок у нее больше, чем ты говорила.

— Она сама не знает, — тихо сказала ей Калаба.

Асселина взяла полотенце и снова подошла к Юлии. Глядя ей в глаза, она улыбнулась. Передав полотенце рабу, она положила руку на лоб Юлии.

— Скоро, моя дорогая, почувствуешь спазмы. Это неприятное ощущение будет длиться до тех пор, пока твой организм не отторгнет зародыш. Несколько часов, не больше. — Отойдя от Юлии, она взглянула на Калабу. — На минуточку…

Стоя возле двери, они оживленно разговорились. Калаба явно была недовольна.

— Но мы так не договаривались, — донеслись ее слова до Юлии.

— Прости, но меня ждут другие, а ты настаивала, чтобы все прошло быстро. Чтобы прийти сюда, мне пришлось изменить свои планы.

Калаба вернулась к Юлии и наклонилась над ее головой.

— Юлия, извини, но мне надо у тебя спросить. У тебя сейчас есть на руках какие–нибудь деньги?

— Нет. Всеми деньгами распоряжается Кай.

— Плохо, тебе надо с этим бороться, — разочарованно произнесла Калаба. — Но сейчас уже ничего не поделаешь. Пока не раздобудем деньги, придется отдать ей твои жемчужные украшения.

— Жемчужные украшения? — спросила Юлия.

— Только до тех пор, пока я не поговорю с Каем и не выужу у него то, что нужно будет заплатить Асселине за работу. Не смотри на меня так. Не время сейчас беспокоиться о том, вернутся к тебе твои украшения или нет. Получишь их обратно завтра днем. Обещаю тебе. Где они?

Асселина покинула виллу с жемчужными украшениями Юлии.

Спазмы у Юлии начались примерно через час, и были они сильными и частыми. Юлия корчилась от боли, все ее тело быстро покрылось холодным потом.

— Ты же говорила, что это не больно, — застонала она, вцепившись пальцами в покрывало и сжимая его в своих руках.

— Ты слишком напряжена, Юлия. Расслабься, и будет не так больно. Держись спокойнее. Слишком быстро они начались.

Когда спазмы кончились, Юлия задыхалась в слезах. — Как жаль, что мамы нет рядом, — она вертела головой из стороны в сторону и застонала снова, когда спазмы вернулись. — Хадасса. Позовите Хадассу.

Хадасса пришла сразу же, как только ее позвали. Едва войдя в покои Юлии, она сразу почувствовала что–то неладное.

— Твоя служанка здесь, Юлия. Постарайся успокоиться.

— Моя госпожа, — сказала Хадасса, испуганно склонившись над Юлией. — Что–то с ребенком?

— Тише ты, дура, — зашипела на нее Калаба, сверкая своими темными глазами и отталкивая ее. — Принеси теплую воду и полотенце. — Она снова склонилась над Юлией, и ее тон стал мягким и сладким. Положив руку на белый живот Юлии, Калаба улыбнулась. — Уже почти все, Юлия. Осталось совсем немножко.

— О Юнона, смилуйся надо мной… — простонала Юлия, сжав зубы и корчась от приступов невыносимой боли.

— Может, послать за доктором? — спросила Хадасса, наливая теплой воды в большой сосуд.

— Доктор уже был, — ответила Калаба.

С очередным приступом боли Юлия снова застонала:

— Да я никогда не пошла бы на это, если бы знала, что это такое. О Юнона, смилуйся, смилуйся…

— А вынашивать ребенка и рожать его легче? Уж лучше сейчас от него избавиться.

Хадасса побледнела. Она невольно вскрикнула, сосуд водой выпал из ее рук, и осколки рассыпались по полу. Калаба стала сверлить ее своим страшным взглядом, и Хадасса смотрела на нее с ужасом.

Калаба быстро встала, подошла к служанке и дала ей пощечину.

— Не стой, когда твоя госпожа страдает. Делай, что тебе говорят. Принеси другой сосуд и налей в него теплой воды.

Хадасса с готовностью выбежала из комнаты. Прижавшись к холодной мраморной стене, она закрыла лицо руками. За закрытой дверью продолжали раздаваться крики Юлии, и Хадассе было не по себе от этой агонии. Хадасса побежала и наполнила в банях огромный кувшин, затем устремилась обратно.

— Вот и все, Юлия, — говорила Калаба, когда Хадасса снова вошла в покои. — Срок беременности у тебя был больше, чем ты думала. Поэтому все прошло так тяжело. Тише, тише, не надо больше плакать. Все кончено. Больше ты никогда не будешь так страдать, как сегодня.

Тут она заметила Хадассу, стоявшую в дверях.

— Не стой там, милочка. Неси сюда воду. Кувшин поставь здесь, рядом с кроватью. А это подбери с пола и выброси.

Не в силах смотреть на Юлию, Хадасса опустилась на колени и осторожно подняла с пола небольшой кровавый комок. Потом она встала и молча вышла из комнаты. Калаба проводила ее до входа в покои, после чего плотно закрыла за ней дверь.

Пораженная происшедшим, Хадасса стояла в зале. Выбросить это. Она прижала комок к сердцу, и у нее перехватило горло. «О Боже…» — сокрушенно прошептала она. С полными слез глазами она пошла в сад.

Хадассе хорошо были известны все дорожки в саду, и она пошла по одной из них, ведущей к цветущей сливе. Опустившись на землю, она бережно держала перед собой этот комок, раскачивалась из стороны в сторону, и плакала. Потом она руками вырыла в мягкой почве ямку и положила в нее никому не нужного ребенка. Закопав его, она аккуратно заровняла землю. «Да примет тебя Господь на небеса, и ангелы воспоют тебе…»