Франсин Риверс - Веяние тихого ветра [A Voice in the Wind]

Децим встал со своего места и, спустясь по помосту, подошел к сыну.

— Но эта девушка не такая, — он покачал головой, до сих пор пораженный и озадаченный тем, что недавно произошло в этом помещении. — После всего того, что ей пришлось пережить, она отдает все свои деньги римлянке, матери легионера. — Он снова покачал головой и глубоко вздохнул.

Он посмотрел на Марка.

— Хадасса не похожа ни на кого другого. Она не похожа на всех тех, кто у нас служил или служит. — Она была не похожа ни на кого из тех, кого он вообще знал в своей жизни.

Протянув руку и пожав руку Марку, Децим сказал ему, одновременно и прося, и приказывая:

— Наслаждайся с кем хочешь… но только оставь эту девушку в покое.

После того как отец ушел, Марк сел на край помоста и обхватил голову руками. Он не дал отцу никакого обещания.

Да и как он мог это сделать, если все его мысли были только о Хадассе?

Разговаривая с Калабой, Юлия дрожала. Калаба всегда ее понимала. Она всегда была готова выслушать и дать практический совет. Она соглашалась с Юлией и выражала ей свое сострадание. Юлия доверяла ей во всем и рассказывала ей все, что происходит у нее в семейной жизни. Никому другому она не могла рассказать о Кае и о его постоянно нарастающей жестокости и чудовищных требованиях.

— Вчера вечером он снова меня ударил, — с этими словами Юлия осторожно прикоснулась к скуле. Повернувшись этой стороной к Калабе, она показала ей место удара. — Видишь? Вот здесь. За последние несколько месяцев я уже научилась наводить макияж. — Ее губы задрожали. — Калаба, я только спросила его: «Ну как, удачно прошли гонки?» — а он на меня как заорет, как начнет кричать, что это я виновата в том, что он проиграл там все деньги. Он говорит, что я приношу ему удачу, когда хожу с ним туда, и вот теперь он проиграл именно потому, что я осталась дома. Но я просто плохо себя чувствовала. Разве я виновата в этом? Он стал пугать меня, и я попыталась выйти из комнаты, но он схватил меня и ударил. Потом сказал, что никто и никогда еще не поворачивался спиной к Каю Полонию Урбану.

Калаба взяла ее руку в свою и погладила ее.

— Ты, Юлия, вправе знать все, что он делает с деньгами из твоего приданого.

— Только он так не считает. И мой отец полностью с ним согласен. — Глаза Юлии снова наполнились слезами. — В конце концов, я всего лишь женщина, — с горечью в голосе сказала она, — вещь, которой кто–то может пользоваться. — Закусив губу, она повернула голову в сторону и усилием воли постаралась взять себя в руки. — Иногда я трепещу, когда он смотрит на меня, потому что я до сих пор очень его люблю. Когда он прикасается ко мне и целует меня, мне начинает казаться, что я на небесах, Калаба. А в другие минуты я боюсь его, боюсь настолько, что мне хочется бежать от него хоть на край света. — Повернувшись к Калабе, Юлия заговорила дальше, и глаза ее были округленными и напуганными. — После зрелищ он становится просто диким. Он издевается надо мной, но самое страшное в том, что ему, кажется, это доставляет удовольствие. Он заставляет меня делать то, что я не хочу делать. — Она снова опустила голову, не в силах сдерживать рыдания.

Калаба приподняла ее за подбородок.

— Можешь рассказать мне все, — сказала она с улыбкой и как можно участливее. — Меня не так–то просто чем–то поразить, Юлия. В своей жизни я видела и делала столько, что ты вряд ли чем–то меня удивишь. — Оглядев синяк на скуле Юлии, она нахмурилась. — Если он просто кричит на тебя — это одно, но если он так бьет тебя, то он просто мерзавец. — Она встала со своего места. — Налью тебе немного вина.

Юлия слегка расслабилась. Калаба всегда относилась к ней с пониманием. Юлии просто не к кому было больше пойти. Она не могла ничего рассказать Марку, потому что эти два человека не любили друг друга. Марк просто придет в неистовство, если узнает, что Кай бьет ее. А такая конфронтация только усугубит ситуацию. Со своей матерью Юлия также не могла говорить об этом. Она не хотела говорить с матерью. Феба просто в ужас придет, если узнает, в каком направлении движутся аппетиты Кая, если вообще поверит в это. Слишком уж невинной выходила Юлия в этой истории. На помощь отца Юлия тоже не рассчитывала. Что бы ни делал Кай, отец во всем считал виноватой ее. У него всегда была наготове фраза типа: «А что ты сама сделала, чтобы все уладить?».

Слезы опять наполнили ее глаза и скатывались по щекам. Но Калаба не любила, когда Юлия проявляла слабость. Увидев, что Калаба возвращается, Юлия быстро вытерла глаза.

— Не знаю, что бы я делала без тебя, Калаба. Мне ведь больше и не с кем поговорить.

— Тебе вовсе не нужно сторониться меня, и я тебе всегда рада. — Калаба улыбнулась и протянула ей серебряный кубок. — Я добавила в вино успокоительные травы. — В следующее мгновение в ее голосе зазвучал жесткий упрек. — Не нужно быть такой неуверенной. Здесь ничто не причинит тебе зла. Пей. — Она приподняла свой кубок и слегка пригубила его. — Выпей, и тебе станет лучше.

Юлия, которой так хотелось успокоиться, жадно выпила свой кубок. Вино, приправленное травами, быстро возымело действие, Юлия сделала глубокий вдох, и напряжение покинуло ее.

— Ну вот, тебе стало лучше, правда? — сказала Калаба, сев рядом с ней. — А теперь расскажи мне все о том, что с тобой сделал Кай. Все в мельчайших подробностях. Возможно, тогда я смогу дать тебе дельный совет.

Юлия рассказала ей все. Слова лились из нее подобно гною из прорвавшегося нарыва. Она рассказала Калабе обо всех жестоких деяниях супруга и с удовлетворением увидела гнев в глазах своей подруги. Гнев стал закипать и в ней самой. Кай не имел никакого права так с ней обращаться. Юлия быстро поняла, что его показное богатство было не более чем притворством и что все дело было в ее состоянии. Они жили исключительно на те средства, которые ей достались от Клавдия. Кай должен был быть благодарен ей за это. Она заслуживала только уважительного отношения к себе.

— Каждое утро, когда я просыпаюсь, мне становится страшно от одной мысли о том, что он может сделать со мной.

— И ты говоришь, что по–прежнему любишь его? — спросила Калаба.

Юлия закрыла глаза и опустила голову, стыдясь своих чувств.

— Да, — тихо призналась она. — И от этого все становится только ужаснее. Я очень люблю его. Стоит мне его увидеть, и мое сердце… о, мое сердце…

— Даже когда он так обращается с тобой?

— Он не всегда такой жестокий. Иногда я вижу его таким, каким он был, когда мы с ним познакомились. О Калаба, иногда мне так хорошо с ним, что мне кажется, будто я лечу в облаках, — сказала Юлия. Ей хотелось, чтобы ее подруга поняла ее.

Калаба ее прекрасно понимала. Она очень хорошо знала Кая. Юлию она знала еще лучше. И он, и она были страстными людьми и эгоистами. В настоящий момент чувство восторга, которое они испытывали по отношению друг к другу, пока держало их вместе, но очень скоро на смену этому чувству придет разочарование и недовольство, и они начнут искать радость и восторг на стороне.