ФЕЛИКС КАНДЕЛЬ - ОЧЕРКИ ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКИХ ЕВРЕЕВ

К началу 1810 года в семи колониях Херсонской губернии поселилось более шестисот еврейских семейств, а многие еще ожидали своего, устройства, скитаясь по Новороссиии и бедствуя. Местное начальство просило приостановить поток переселенцев, потому что и без них "бездомных евреев бродит с места на место великое множество", и все они "настойчиво просят землю, жилья и пищи". Да и в колониях дела обстояли не лучшим образом. Выделяемых денег было недостаточно, чтобы построить дом, купить волов, плуги, бороны и возы. Ко времени посевов им выдавали часто не семена, а деньги, "и то не вовремя, - как жаловались колонисты. - Например, на озимый посев вместо августа - в декабре и даже позже". Порой местные правители, не доверяя неопытным колонистам, сами закупали для них волов, плуги и прочее оборудование, "очень дешево и все самое отличное". Но купленные волы, по свидетельству ревизора, "оказывались старыми, исхудалыми, к полевым работам непригодными, а повозки, плуги и прочее - непрочными, требующими исправления, починок и переделок".

Новые земледельцы, не имевшие никакого опыта, в короткий срок должны были научиться пахать целинную землю, которую могла поднять лишь упряжка из четырех волов. В соседних с ними селениях даже русские крестьяне-поселенцы не могли приспособиться к этим землям и разорялись, - так чего же можно было ожидать от торговцев и шинкарей, которые в немолодом уже возрасте впервые взялись за плуг? Многие дома в колониях стояли "без крыш, дворов и загородок". В поселениях не хватало воды. Рыли колодцы, но вода в них оказывалась горько-соленой и вредной для людей и скота. В окрестностях не было лесов, рос один только бурьян. Заготавливать кизяк поселенцы не умели, а, научившись, не могли запасти его на долгую зиму, и потому многие семейства жили совместно в нескольких отапливаемых избах, а прочие заброшенные дома отсыревали за зиму и разрушались. Смотрители колоний докладывали, что поселенцы "не знают, как что начать и как кончить", а самые ретивые из смотрителей пре, цтагали приучать их к сельскому труду испытанным способом: "прил‹жных - поощрять, ленивых - заставлять, а нерадивых - драть".

Среди переселенцев была повышенная смертность из-за тяжелых условий жизни и непривычного климата. Некоторые "отлучались без разрешений" в города и там торговали или содержали шинки у помещиков. Другие исчезали "неизвестно куда" или же возвращались на прежние места в западные губернии. Один из инспекторов сообщал начальству: "Жестокие морозы, каких здешние старожилы не запомнят, сильнейшие ветры и вьюги, глубокие снега, которые завалили в колониях избы по крыши… Все колонисты жалуются на бескормицу, скот околевает, а люди холодают и голодают… Жиды в ужасном положении и единогласно с пролитием слез умоляют отвратить их от гибели: в худых, развалившихся избах без крыш, без всякого пропитания и топлива, коего и достать негде за безмерными снегами, - они изнемогают среди холода и голода, среди степи!" Вторил ему и другой инспектор: "В лохмотьях, босые и без рубашек, по пятнадцать-двадцать человек в избе, в духоте и неописанной неопрятности пребывали и жестокую цинготную болезнь расплодили. Больные валялись вместе со здоровыми, заражали их; и те, и другие умирали". А колонисты поселения Сейдеменуха жаловались начальству: "От перемены вод, климата, от недостатков, отчаяния и болезней в течение трех лет умерло у нас двести душ…, да и все мы бедны, несчастны!"

С самого начала власти выделили на переселение евреев триста тысяч рублей. Провели ревизию и обнаружили, что за три года на эти цели потратили сто сорок пять тысяч, а в кассе осталось почему-то всего лишь… 2519 рублей. Местное начальство не сумело отчитаться за растраченные суммы, других денег у казны не было, и все кончилось тем, что в апреле 1810 года правительство распорядилось приостановить поселение евреев в Новороссийском крае.

То же самое случилось и с привлечением к фабричному труду. В Кременчуге открыли фабрику сукноделия для обучения "праздношатающихся евреев". Оттуда нельзя было уйти без разрешения; там работали бесплатно, но получали казенную квартиру, одежду и еду. Сначала в Кременчуге учились около ста человек, через три года - тринадцать, а затем эту фабрику пришлось закрыть, потому что и последние евреи вместе со своими семьями "в ночное время в окна из казарм бежали". Даже в правительственном отчете отметили, что принудительными мерами невозможно приучить людей к новой профессии: "фабрики учреждаются сами собою, постепенно и по мере надобности, и капиталы, употребляемые на насильственное устроение этого рода заведений, суть капиталы, брошенные в воду".

А вновь созданный Еврейский комитет тем временем продолжал работать и в 1812 году представил императору свой доклад. В докладе - в первый, быть может, раз - была сказана правда о положении евреев России и об их роли в экономике западных губерний. Недостаток хлеба в Белоруссии, сказано там, происходит не оттого, что евреи продают вино крестьянам, а от плохого удобрения земель и неправильного хозяйствования. В юго-западных губерниях евреев тоже немало, а тамошние крестьяне зажиточнее белорусских. "Доколе у белорусских и польских помещиков будет существовать теперешняя система экономии, основанная на продаже вина, доколе помещики не перестанут, так сказать, покровительствовать пьянству, дотоле зло сие, возрастая год от году, никакими усилиями не истребится, и последствия будут все те же, кто бы ни был приставлен к продаже вина, еврей или христианин". Примером тому те губернии, где евреев совсем нет, а пьянство все равно существует. Если выселить из деревень тысячи шинкарей-евреев, то на их место встанут тысячи шинкарей-крестьян; в результате этого земледелие лишится многих умелых работников, а казна должна будет потратить огромные средства, чтобы превратить евреев-шинкарей в пахарей. Но какая выгода в том: превращать земледельцев в целовальники, а целовальников - в земледельцы? Еврей скупает у крестьянина его урожай в деревне и продает ему косы, посуду, соль и прочие товары, и потому крестьянин не должен тратить время, особенно в рабочую пору, на поездки в город, где он все равно продаст свои товары тому же самому еврею и сможет пропить то, что он пропивал у себя в деревне. От переселений в города еврейский народ "подвергся разорению", и потому комитет предложил - в преддверии войны с Францией - не ожесточать до последней крайности и без того угнетенный народ. Следует оставить их на прежних местах и вновь разрешить им сельскую аренду, винокурение и продажу вина, от чего они "никогда не обогащались, а извлекали одно только пропитание и удовлетворение лежащих на них повинностей".