Исраэль Шамир - Каббала власти

«Только в апреле 1945 года Гитлер понял [152], что евреи — носители определённого духа, который можно исцелить от его односторонности [и, следовательно, победить, согласно гегелевской терминологии. — И. Ш] только духом, а не физическим истреблением евреев. Мы должны критиковать иудейский принцип разделения Бога и Человека, мы должны осознать, что «научное видение мира» и атеизм суть негативная сторона иудейской парадигмы. Мы должны выступать против биологического расизма исторического национал-социализма, который низвёл человека до уровня животных инстинктов, уничтожил духовность человека, ибо наци не верили в бесконечность и бессмертие Духа. Они не понимали, что квинтэссенция этого Духа — Свобода, и считали свободу индивидуума корнем Зла. Радикальным жестом они вырвали корень и тем самым уничтожили самое себя».

Так Малер, считающийся радикальным антиеврейским идеологом, подчеркнул положительную роль евреев — обрубание корней освобождает человека, но одновременно и отделяет Человека от Бога. Для него, последователя Гегеля, Еврейский Дух должен быть не уничтожен, но «излечен от своей односторонности» путём синтеза.

Мой друг и искренний палестинофил, Джефф Бланкфорт, писал мне: «Большинство евреев, с которыми я встречался в жизни, не только в синагогу не ходят, но и мало что знают о содержании еврейских священных книг; в лучшем случае они соблюдают праздники. Как правило, евреи не придерживаются и анти-гойских заветов, описанных в книге Исраэля Шахака, которые тот нашёл в еврейских религиозных текстах». Это верно, но в равной степени верно и то, что из сотни бравых парашютистов на 101 километре лишь один или двое понимали, зачем они туда пришли. Мало кто из них ощущал ненависть или испытывал враждебность по отношению к египтянам. Да это и не требовалось: командиры спланировали операцию, и солдаты должны были лишь исполнить свой долг.

Подобным образом обычные (да и необычные) евреи не знают и не понимают планов Йысраиля. Они исполняют его волю — этого достаточно. Так от солдата не требуется, чтобы он ненавидел врага или понимал планы своих генералов. Достаточно, если он просто исполняет своё боевое задание. Они не действуют сознательно, но исполняют роль осла, несущего на себе направляющий его Дух.

Ортодоксальные евреи в этом смысле не хуже евреев-атеистов. Скорее наоборот: верующий еврей всё же осознает присутствие Бога, а еврей-атеист зачастую считает, что нет Бога кроме Йысраиля. «Планы» еврейства — не секрет, и нет нужды перечитывать Протоколы или спрашивать евреев, чего же они хотят, чтобы узнать их.

На первый взгляд Йысраиль хочет того же, чего хотел Израиль до пришествия Христова. Можно подумать, что эти пожелания святы и для христиан. Ведь христиане читают те же книги Пророков, вдохновляются теми же Псалмами, и постороннему может показаться, что их цели совпадают с целями евреев.

«Господь будет царём надо всею землёю, в тот день Господь будет един и имя Его едино. Земля станет равниной, а Иерусалим вознесётся на своём месте… и там будет собрано богатство всех народов, и золото, и серебро, и одежды в великом множестве».

Йысраиль, как и Израиль до него, стремится объединить мир под своим духовным руководством, возвести Храм Бога Йысраиля в Иерусалиме, в центре иудеоцентрического мира, и все народы принесут ему дань. Народы будут служить Господу, обслуживая Йысраиль.

Эта мондиалистская мечта не кажется нам соблазнительной. Некоторые современные мыслители находят её истоки в Ветхом Завете, и отмечают, что она стала частью христианского учения. Наш друг, интересный польский философ из Кракова Марек Глогочовски сравнил её с лозунгом Гитлера «Один народ, один вождь» и пришёл к скоропалительному заключению: евреи и христиане — это одно и то же, и президент Буш исполняет волю библейских пророков. К тому же выводу приходят и христианские сионисты, хотя относятся к нему противоположным образом. Христианские сионисты принимают Библию и славят Буша, а Марек Г. принимает Маркиона и отвергает Библию и Буша. (Он идёт ещё дальше, чем Маркион, который любил и почитал св. ап. Павла, и отвергает и павлианскую теологию, но это уже другой вопрос).

Но эти друзья и враги Ветхого Завета ошибаются. Евреи и христиане совершенно по-разному понимают одни и те же библейские тексты, и соответственно, желания Израиля (Церкви) и Йысраиля (евреев) вполне различны. Этого и следовало ожидать, ибо Йысраиль — это пародия, злой пересмешник древних пророчеств. Он толкует тексты приземлённо, в то время как церковь сохраняет их духовный смысл. Говоря словами Маркса, иудаизм — это приземлённое и опошленное христианство, а христианство — возвышенный духовный иудаизм.

Евреи и христиане по-разному читают и понимают Ветхий Завет. Например, заповедь «Не убий» означает для еврея «Не убий еврея». Соответственно, возвышенные мечты пророков о духовном единстве человечества, сплотившегося вокруг Христа, получают пошлую интерпретацию стяжания материальных ценностей. Для христиан «Иерусалим» — это символ вселенской церкви, а для евреев — реальный город, пересечённый восьмиметровой стеной с колючей проволокой.

В еврейской интерпретации эксклюзивная сакральность Иерусалима и Израиля требует де-сакрализации народов и всего прочего мира. Не должно быть ни церквей, ни мечетей, ни христианских и мусульманских священников. Мир станет профанной пустыней, населённой профанными животными — гоями, и их пастырями — иудеями.

Отцы Церкви знали о непривлекательной еврейской концепции Иерусалима как сакрального центра мироздания, и осознавали, что она профанирует весь остальной мир. Св. Григорий Нисский был даже против паломничеств в Святую Землю: он опасался, что христиане будут считать свои церкви недостаточно священными. Действительно, христианство одновременно является всемирным и местным. Хотя Христос — всюду Христос, Его Церковь не имеет центра. Любая церковь в Париже или Москве так же священна, как Иерусалимский храм. Любой христианский священник не уступит первосвященнику иудеев. Поэтому церковь не глобализует мир, и малая деревенская церковь не хуже Шартрского Собора.

Первую тысячу лет своего существования у церкви не было и главы. Поместные церкви Константинополя и Рима, Александрии и Иерусалима, Антиохии и (позднее) Москвы возглавлялись своими автокефальными патриархами. Так обеспечивалась децентрализация церкви, а её уравновешивали вселенские соборы, где ведущие теологи национальных церквей обсуждали и устанавливали единую теологию. На востоке эта традиция сохранилась, и новые национальные церкви стали автокефальными, сохранив единство доктрины. Даже малые Сербия и Румыния имеют свои независимые церкви. На Западе этот порядок рухнул, с трагическими последствиями. Национальные церкви Северной Европы в борьбе за свою независимость порвали с доктриной, а не только с Римом. Они выбрали свою собственную теологию и пришли к ошибочному заключению, что национальная церковь может быть создана решением суверена. Они ошибались — церковь не может жить без святых даров и единого причастия с церковью, созданной Христом.