Александр Летуновский - Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

Князь нахмурился:

— Отче, во времена принятия христианства вся Русь составляла одно целое государство, а теперь она разделена на две половины: северо-восточную — московскую и юго-западную — киевскую, которая находится под властью иноверных поляков и литвинов, враждебно относящихся к нам. Случилось то по вине наших братьев князей из княжеств западных, которые, желая превосходства, отделились от нас и хотели силой овладеть землями нашими и покорить народ наш. Однако сила их слаба против нашей, потому они стали искать союзников в западных странах. Те потребовали принять их веру. Отказавшись от Православной веры, западные князья стали принимать веру латинскую, за то и были прозваны литвинами. Теперь они просили Патриарха посвятить Киприана в сан митрополита Руси.

— Возможно, литвинские князья, предлагая Святейшему Патриарху Киприана на Русскую митрополию, через то надеялись вернуться в родную для них Православную веру.

— Нет, отче, — сердито ответил князь, — кто хочет жить в Православной вере, не ищет повода для того. Вон, сыновья князя Ольгерда Андрей и Дмитрий сохранили веру Православную и вернулись к нам от своего брата Ягайлы, принявшего латинскую веру.

— Хотя в литвинском княжестве народ силой заставляют принимать чужую веру, многие там ещё остаются православными. А стремление всех православных людей к объединению предначертано Господом.

— Так, отче, православный народ желает объединиться с братьями своими, но княжествами управляют князья, а не народ.

— Но, князь, в литвинском княжестве живут наши братья славяне, и они до сих пор говорят на нашем общем русском языке, хоть князья и принуждают их менять свою веру.

— Отче, заставить людей поменять веру можно быстро, применив силу, но заставить поменять свой язык, нужны многие годы. Потому язык русский там пока сохранился, пройдёт время, и язык свой родной русский литвины поменяют на другой, поближе к латинскому.

— Правители, предающие свою веру и свой народ, совершают большой грех, их власть теперь не оберегается Богом, и они недолго остаются при власти. Народ, который продолжает поддерживать правителей, отступивших от веры, принимает их грехи на себя и навсегда попадёт в зависимость от соседних княжеств. Будет то и с литвинским княжеством и его князьями, род которых уйдёт в небытие.

— Может быть, Господь сподобит тому случиться. Однако теперь они по наущению врагов наших латинян продолжают нападать на земли наши.

— В юго-западной Руси большинство населения православные славяне, потому в Царьграде думают о том, как сохранить единство русской митрополии и тем остановить продвижение на восток латинской веры. По-видимому, они считают, что лучше всего удастся это их избраннику Киприану, который, имея хорошее богословское образование, является приверженцем объединения всех православных.

Князь нахмурился, встал, отошёл к окну, некоторое время молчал, глядя в окно, затем повернулся и уже спокойно сказал:

— Не согласен я принять Киприана. Недоволен я им.

— За что, князь?

— За то, что он в прошлом году позволил себе приехать в Москву в звании митрополита русского при живом святителе нашем Алексии, потому мы его не приняли, — негодовал князь. — К тому же Киприан — серб, и не сможет он разобраться в русских делах, его не будет слушать народ. На Русской митрополии должен быть наш, русский. — Князь подошёл к Сергию и уже более мягко добавил: — Отче, ты знатного боярского рода, отдал всего себя на служение Православию и земле Русской. И я думаю, все на Руси пожелают тебя первосвятителем нашим.

— В твоих словах, князь, я слышу не зов небесный, а голос мирской политики, — Сергий, как всегда, говорил тихим внушительным голосом. — Мы все чтим волю Святейшего Патриарха, и посему глубокое моё смирение не позволяет выполнить твою просьбу. Принять сан в таких обстоятельствах значит противостоять Царьграду и тем самым увеличить церковные смуты. Разделение Русской митрополии приведёт к вредным последствиям. Церковная смута, князь, затеянная врагом рода человеческого, преследует цель оставить правителей Руси без истинного духовного руководства, нарушить связь с Божественными силами и лишить Русь их помощи. Всё, что я могу теперь взять на себя для блага Церкви и Руси, это убеждать тебя, князь, принять Киприана.

— Я уже сказал, — Дмитрий Иванович говорил с недовольством, чеканя слова, — не согласен я принять Киприана. Хоть он красноречив и много обещает, он не русский в душе, он византиец по образованию и литвин по опыту жизни, а посему будет защищать интересы не Руси, а Византии и литвинов. На Руси должен быть наш русский святитель. Раз ты, отче, отказываешься принять митрополию, тогда я желаю видеть на русской кафедре духовника моего и хранителя моей великокняжеской печати, Новоспасского архимандрита Михаила.

— А скажи, князь, говорил ли ты о том с митрополитом Алексием?

— Говорил.

— И что он ответил?

— Сказал, что Михаил ещё недавний монах, надобно ему запастись духовным опытом и потрудиться в монашестве. Однако добавил, что если даст Бог, Святейший Патриарх с собором благословит его, то пусть будет; а он сам не может благословить его.

— И я не одобряю твой выбор, князь. Я хорошо знаю Михаила, — Сергий говорил по-прежнему спокойно. — Этот тщеславный, склонный к стяжательству человек, более самолюбивый, чем боголюбивый, совершенно непригоден к первосвятительскому служению на Руси. Взор твой, князь, затуманился, среди русских епископов есть более достойные сана сего.

— Кто? — резко спросил Дмитрий.

— Достойнейшим будет Суздальский епископ Дионисий.

Князь задумался, его негодование, возникшее из-за того, что Сергий не поддержал его ставленника Михаила, затихло, и он спокойно согласился:

— Хорошо, отче, я подумаю. — Он прошёлся по покоям, затем остановился перед Сергием. — Есть у меня к тебе, отче, одна просьба.

— Слушаю.

Князь сел рядом с Сергием. Вид у него был не таким воинственным, весь его облик больше напоминал человека, не совсем уверенного в себе. Предвидя уход Алексия, который с детских лет воспитывал его и наставлял в жизни и делах, Дмитрий боялся остаться один и потому возложил все надежды на помощь и поддержку Сергия.

— Отче, знаю я, что вы с Алексием единомышленники и верные друзья. Посему, чтоб не остаться в это трудное время без поддержки Божественных Сил, прошу, не оставь меня без своей помощи, молись за меня Господу Богу, проси Его, чтоб направил меня на путь истинный.

Сергий, хорошо понимая состояние души князя, спокойно и твёрдо ответил ему:

— Спаси тебя Бог, князь, я буду молиться за тебя.

Князь встал. Встал и Сергий.

— Теперь, Дмитрий Иванович, пойду я.