Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

С особенной настойчивостью и прежде всего христианин должен добиваться именно освобождения своей личности от «душевных болезней», – «страстей» [1460]. Таким образом, «подвижническая жизнь и труды её» (ἡ ἄσκησις καὶ οἱ ταύτης πόνοι) служат «для того, чтобы христиане свергли с себя чуждый и противный природе грех» (πρὸς τὸ τὴν ἐπείσακτον καὶ παρὰ φύσιν κακίαν ἀποβαλέσθαι) [1461]. Достижение этой цели – «избавление от страстей есть конец всякой заповеди» [1462]. «Бесстрастие есть небесная палата небесного Царя» [1463].

Однако, это «бесстрастие» (ἡ ἀπάθεια), к которому всеми средствами, неуклонно стремится христианское подвижничество, отнюдь не заключает в себе только отрицательного момента, хотя, конечно, этот последний и мыслится в содержании данного понятия на первом плане, подобно тому, как, напр., бесстрашие означает собой не только отсутствие боязливости, робости, но и полное сохранение присутствия духа в человеке, при переживании какой–либо опасности и т. под.

Несомненность понимания аскетического термина «бесстрастие» именно и в положительном смысле подтверждается совершенно определенными разъяснениями, которые мы находим в аскетико–патристической письменности. По словам, напр., св. Григория Н. , «бесстрастие служит началом и основанием жизни добродетельной» [1464]. Следов. «бесстрастие» само по себе далеко не исчерпывает христианского совершенства, но служит только его необходимым предположением, предваряющим условием. По учению аввы Дорофея , «каждый, желающий спастись, должен не только не делать зла, но обязан делать и добро» (οὐ μόνον μὴ ποιεῖν τὸ κακὸν, ἀλλὰ καὶ τὸ ἀγαθὸν ἐργάζεσθαι) – на основании того закона нравственной жизни, согласно которому «каждая страсть имеет противоположную ей добродетель» (ἕκαστον πάθος ἔχει τὴν ἐναντίαν αὐτοῦ ἀρετήν) [1465]. По мысли преп. Исаака С. , «человек должен всегда отвращать мысль свою от страстей к естественному добру , какое Создателем вложено в его природу» [1466]. Евагрий П. решительно утверждает, что. все противные разуму страсти телесные, все пороки души отсекаются путем приобщения к добру [1467].

Именно «приобретением добродетелей страсти подавляются» [1468]наиболее прочно и надежно, самым прямым и целесообразным способом. «Страсти лучше отвращать памятованием добродетелей, чем сопротивлением» [1469], причем «каждая страсть имеет врачевством соответствующую ей заповедь» [1470]. Нападения демонов на подвижников только тогда имеют успех, когда подвижник пренебрежет какой–либо добродетелью [1471]. По учению аввы Дорофея , в человеке в отношении к борьбе со страстью можно различать три состояния: (τρεῖς καταστάσεις): он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет ее. Действует по страсти тот, кто приводит ее в исполнение, удовлетворяет ей. Сопротивляется ей тот, кто не действует по страсти, но и не отсекает её, а любомудрствуя, как бы минует страсть, однако, таким образом, имеет ее в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и делает противное страсти [1472].

Таким образом, в процессе религиозно–нравственного христианского совершенствования человека отрицательный момент его аскетического делания неразрывно–органически связан с моментом положительным , получает свою настоящую силу и реальную значимость в духовной жизни именно вследствие преуспеяния в последнем, в меру его действительного осуществления [1473]. Момент ἀπάθεια связан неразрывной нитью с ἀγάπη; ἀγάπη является плодом христианской ἀπάθεια [1474]. Только положительный момент определяет собой как направление , метод , так и содержание , подлинную ценность отрицательного , имеющего своею целью собственно достижение свободы человека от страстей, – чистоты от всего дурного, недолжного, носящего в себе свойства «страстности», которые в своей совокупности составляют конкретное содержание «ветхого человека» [1475], являют характеристические черты «образа Адамова» [1476].

Если безусловно справедливо это положение, то не менее непоколебима и та истина, что нравственное христианское совершенствование с положительной стороны есть не что иное, как воспитание любви к Богу и ближнему ради Бога.

Будучи «вместилищем духовного и водворяясь в чистоте души» [1477]именно, «любовь рождает бесстрастие» [1478].

Вопросы, возбуждаемые теорией восьми главных помыслов. — Постановка их у Zöcklеr’a. — Степень научной состоятельности предположения об авторстве Евагрия. — Свидетельство Геннадия и его разбор. — Более вероятное предположение о коллективном источнике происхождения восьмиричной схемы. — Следы названной схемы в предшествующей Евагрию аскетической письменности. — Отношение схемы к Св. Писанию и, в частности, к десятословию.

Содержащееся в аскетической письменности учение о «главных» помыслах, посильно анализированное нами, возбуждает при научном исследовании его несколько вопросов, касающихся выяснения его исторического генезиса (времени, обстоятельств происхождения, первоначального автора и под.), а также, вместе с этим, его принципиального значения , той или другой ценности в религиозно–нравственном богословском отношении.

Наиболее полное и в научном отношении наиболее ценное выражение и освещение самых главных из этих вопросов содержится в сочинении известного исследователя истории христианского аскетизма Otto Zöcklеr ’a: «Das Lеhrstück von dеn siеbеn Hauptsündеn. Bеitrag zur Dogmеn–und zur Sittеngеschichtе, insbеsondеrе dеr vorrеformatorischеn Zеit». Münchеn. 1893. S. 118. Занимаясь названным предметом в этом сочинении специально, как видно уже из самого его заглавия, Zöcklеr высказывается так или иначе, с большей или меньшей подробностью, по всем более или менее важным, основным пунктам относящимся к разрешению интересующей нас проблемы. К Zöcklеr’y примыкает – в существенном и основном – и католический писатель Dr. Stеphan Schiwiеtz – в своем исследовании «Das morgеnländischе Mönchtum». Erstеr Band. Mainz 1904. SS. 265–276.

Взгляды и выводы Zöcklеr’a заметно окрашены конфессиональным оттенком обще–протестантского отрицательного отношения к аскетизму вообще и к его отдельным проявлениям и принадлежностям, теоретическим воззрениям и практическим приемам, – в частности – и к аскетическому учению о необходимости бороться известными способами с греховными «помыслами», – поскольку эта борьба определяет собой общий характер, основное содержание и существенные свойства аскетического делания [1479]. Schiwiеtz значительно сглаживает резкость общих и существенных выводов Zöcklеr’a, в частных пунктах примыкая к нему почти всецело.