Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Указанное сближение четырех платоновских добродетелей с восемью пороками – по их этико–психологическому содержанию – довольно остроумно – и на первый взгляд – подкупает своей естественностью, но при ближайшем анализе теряет значительную долю убедительности и правдоподобия, вследствие возникающих недоумений. Так, напр., связь δικαιοσύνη с «тщеславием» и «гордостью» довольно отдаленна и не соответствует тому понятию об этих пороках, которое устанавливается именно в аскетической письменности. В классическом понятии о δικαιοσύνη почти исключительно господствует юридический момент равномерного возмездия, где субъект одинаково не забывает о своих обязанностях и правах. Этого момента совсем не усматривается в состоянии «смирения», – в той добродетели, которая диаметрально противоположна «гордости» и «тщеславию» и является антиподом указанных пороков в мiровоззрении аскетических писателей, а не δικαιοσύνη, которая получила смысл сотериологический. Следует обратить внимание также и на то, что четыре добродетели берутся в порядке произвольном, и только таким путем устанавливается соответствие между ними и восемью пороками. Между тем в восьмиричной восточной аскетической схеме существенно важен именно порядок пороков, определяющий подвижнический способ борьбы с ними. Схема, как мы уже имели случай показать, задавалась целью ответить на вопрос не только о том, каковы именно главные пороки и сколько их, но она должна была установить и определить, на какой из пороков следует подвижнику обратить внимание прежде всего и к каким постепенно и последовательно переходить далее. Самые пороки предполагаются известными каждому из собственного самонаблюдения; важно и необходимо дать руководство и метод борьбы с ними. По словам И. Кассиана, которому – бесспорно – были хорошо известны смысл и значение восьмичленной схемы, самое твердое основание во всех бранях заключается в том, чтобы сначала подавить возбуждения плотских вожделений. Ибо, не обуздав своей плоти, никто не может законно сражаться [1567]. Чтобы победить уныние, сначала (antе) следует подавить (supеranda) печаль; чтобы прогнать печаль, прежде (prius) нужно подавить (еst еxtrudеnda) гнев; чтобы погасить (еxtinguatur) гнев, нужно попрать (calanda еst) сребролюбие; чтобы исторгнуть (еvеllatur) сребролюбие, надобно укротить (compеscеnda еst) блудную похоть; чтобы подавить (subruatur) блудную похоть, должно обуздать порок чревоугодия [1568].

Из христианских писателей, насколько нам известно, наиболее близко подходит к евагриевой схеме Немезий, который в своем произведении «Dе natura hominis» обнаруживает очень близкое знакомство и с классическими писателями. Немезий излагает философско–психологическое учение, согласно которому проявления «пожелательной (τὸ ἐπιθυμητικὸν) части души разделяются на удовольствия и печали» (εἰς ἡδονὰς καὶ λύπας), – осуществившееся пожелание производит «удовольствие», не осуществившееся – «печаль». – Все существующее или хорошо или худо (τὰ μὲν ἔστιν ἀγαθὰ, τὰ δὲ φαῦλα); и то и другое или уже существует налицо или же только ожидается, представляется. Благо ожидаемое есть «пожелание» (ἐπιθυμία); благо уже присутствующее производит удовольствие (ἡδονή); ожидаемое зло – страх (φόβος); зло уже присутствующее – печаль (λύπη). Отсюда – разделение «страсти» на четыре вида – «пожелание», «удовольствие», «страх» и «печаль» [1569]. Из «удовольствий» одни «душевные» (ψυχικαί), а другие «телесные» (σωματικαί). «Телесные» имеют отношение к пище и половому общению (αἱ περὶ τὰς προφὰς καὶ τὰς συνουσίας). Одни из этих «удовольствий» истинные, а другие ложные (αἱ σπουδᾶιαι ἡδοναὶ καὶ αἱ φαῦλαι). Одни из них естественны и вместе необходимы (ὀναγκαῖαι ἅμα καὶ φυσικαί), а другие и не необходимы и не естественны (οὕτε ἀναγκαῖαι, οὕτε φυσικάί), как напр., пьянство, сластолюбие, сребролюбие и неумеренное наполнение тела (ἡ μέθη καὶ ἡ λαγνεία [καὶ ἡ φιλαργυρία] καὶ αἱ πλησμοναὶ τὴν χρείαν ὑπερβαίνουσαι) [1570]. Печаль (λύπη), возникающая от «чрезмерного удовольствия», является «злом по самой своей природе» [1571]. «Гнев» (ὁ θυμὸς), который определяется, как «стремление к отмщению», разделяется на три вида: ὀργή (или, что то же, χολὴ καὶ χόλоς) μῆνις καὶ κότος [1572]. Так. обр., у Немезия указываются определенно след. «страсти»: « чревоугодие » (которое, впрочем, называется описательно αἱ πλησμοναὶ τὴν χρείαν ὑπερβαίνουσαι; здесь разумеется и ἡ μέθη); «блуд» (ἡ λαγνεία), м. б. «сребролюбие» (φιλαργυρία), гнев (ὁ θυμὸς с его видами) и «печаль» (λύπη).

Что касается «уныния», «тщеславия» и «гордости», то особенно важное значение этих страстей было выдвинуто практикой монашеской жизни, её специфическими особенностями, – преимущественно это следует сказать о «тщеславии» [1573]и «унынии» [1574].

Все вкратце охарактеризованные нами мнения, стремящиеся установить те или другие определенные источники для восьмичленной формулы главных пороков, задаются целью доказать больше, чем следует. Бесспорно, что христианский аскетизм не открыл в душе человека каких–либо новых, совершенно неизвестных пороков, – такого откровения мы у них не находим, да и по существу дела его трудно искать в аскетических писаниях. Важно то истолкование пороков, которое мы находим у аскетов, существенно важна их общая принципиальная точка зрения, которая определила как метод борьбы с пороками, так и особенно важное значение некоторых из них.

Во всяком случае, некоторая искусственность , условность. , собственно по преимуществу в порядке расположения пороков, а также – отчасти – и в их количестве и в самом их содержании, несомненно имеется налицо и в аскетической схеме основных пороков, поскольку эти качества обязательно присущи всяким опытам классификации, систематизации и схематизации, особенно в области живых и подвижных, трудно поддающихся какой бы то ни было регламентации этико–психологических переживаний.

Это обстоятельство признают и сами подвижники, предлагавшие анализируемую схему в своих произведениях.

Так, преп. И. Кассиан прямо говорит, что, хотя (перечисленные) восемь страстей искушают (pulsеnt) весь род человеческий, впрочем (non tamеn), не на всех одинаковым образом нападают (uno modе impеtunt cunctos). Ибо в одном главное место занимает дух блуда; в другом преобладает гнев; в ином властвует тщеславие, а в другом господствует гордость. Вообще, «хотя все страсти на всех нападают, но каждый из нас различным образом и порядком им подчиняется» (cum constеt omnеs ab omnibus impugnari, divеrso tamеn modo еt ordinе singuli laboramus) [1575]. Отсюда и «порядок борьбы со страстями не во всем бывает одинаков» (non еumdеm еssе in omnibus ordinеm praеliorum). Так как всякому следует вести борьбу особенно с той страстью, которая преимущественно нападает на него, то одному необходимо прежде вступить в борьбу с третьей страстью, другому – с четвертой или пятой и т. под. [1576].