Андрей Десницкий - В поисках смысла (сборник)

Но самое главное, что разговор на тему «что есть, а чего не есть», он вообще тут второстепенный. И не потому только, что смысл поста вовсе не в гастрономии — это, конечно, так, но мы слишком легко это повторяем, слишком легко представляем себя этакими титанами духа, которым нет никакой разницы: что сочная котлета, что сухая корочка. Один-два дня, может быть, и нет, а за сорок дней очень хорошо эта разница ощущается, так что разговор о конкретном меню будет совсем не лишним.

И все-таки первичный смысл поста — молитвенный, литургический, евхаристический. Сегодня вполне обыденна ситуация, когда в пост человек выбирает себе особое меню, ходит на некоторые церковные службы, молится дома — словом, создает себе сам или по согласию с духовником некий индивидуальный ритм духовной жизни. Но из такого поста полностью уходит общинная, евхаристическая направленность, о которой так много и горячо писал о. А. Шмеман. Ведь пост — это не просто упражнение в личном благочестии, но дорога к Пасхе, главному для Церкви событию года и всей нашей жизни. А мы вместо попытки пройти этот путь, по слову о. Александра, «удовлетворяемся великопостным символизмом». И жареными груздями с печеной брюквой, конечно.

Дело, опять-таки, не в том, чтобы отходить на все богослужения, вычитать все молитвы. Такое действие тоже может быть формальным и бессмысленным, как показал в рассказе «Мирное житие» А. Куприн. И тогда слова Триоди «постимся постом приятным, угодным Господеви» перестают пониматься в том духе, что наш пост должен быть угоден, приятен Господу — нет, приятности ищем для себя самих. Для кого грузди вкусны, для кого молитвы сладкозвучны, а кому и похудеть пора, оздоровиться, духовность, опять же, «подкачать»…

Пост совсем не про это. А про что он — я лучше Шмемана всё равно не скажу. Тем более, что тут никого уговорить не удастся, подлинный его смысл каждый может открыть только для себя, в свете грядущей радости Христова Воскресения.

Вот и закончился Петров пост, можно подводить его итоги. Но я сейчас не о духовных вопросах, а скорее об очень земных, практических. На какой бы день ни приходилось начало этого поста, но завершается он всегда в один и тот же сезон: купально-отпускной. Православная общественность (в основном, дамская) в очередной раз уточняет степень православности своего внешнего вида: можно ли ей пользоваться обычными купальниками, или требуются какие-то особые, и если особые, то какой именно длины, и не слишком ли тогда эти купальники будут походить на мусульманские? Тут же, конечно, всплывает тема юбок и платков…

Людям свойственно беспокоиться о том, как они выглядят, встречают-то нас действительно по одежке. Но есть и еще одна православная подробность, о которой как-то не принято говорить вслух: а как нам поститься в отпуске?

Это, на самом деле, совсем нетрудно, особенно Петровым постом. На адриатическом берегу Черногории, где я пишу эти строки, полным-полно фруктов, в любом кафе можно заказать на обед рыбу или морепродукты. Только цена будет соответствующей: порция постного жареного осьминога стоит в три-четыре раза дороже, чем простое «дежурное блюдо», которое, конечно, включает для сытости мясо. А вино… воздержаться вроде бы нетрудно, но это ведь классика жанра: усыпанное звездами южное небо, шелест прибоя, дружеская беседа на набережной или балконе за стаканом доброго вина.

Народ, конечно, находит выход из положения, записывая себя в «путешествующие». Подходя формально, так оно и есть: мы не дома, так что заниматься готовкой постных блюд слишком хлопотно, а наесться одними фруктами не всякому удается (да и желудок протестует). Так что есть причины вести себя «по-походному». Но если задуматься, то это ведь тоже не совсем честно: послабления для путешествующих были введены в те времена, когда сами путешествия были долгими и непредсказуемыми, а от путников требовалось немалое напряжение физических сил. Да, таким путникам не обойтись было без мяса.

А нам без осьминогов? Тут вот и задумаешься, насколько вообще пост совместим с отпуском, если подходить не формально. Отпуск, по самой своей сути — время отдыха, расслабления, общения. Время праздника. А пост — это ровно наоборот, и перемена меню тут мало что изменяет. В результате носим православные купальники, едим в кафе frutti di mare, — и все это стоит дороже, выглядит изысканнее. Возникает, и не только в отпуске, целая субкультура, «православный гламур»: обмен рецептами и фотографиями, реклама соответствующих товаров. Всё по благословению батюшки и рекомендациям журнала «Cosmopolitan».

Конечно, каждый может выбирать себе стиль жизни по вкусу, и я вовсе не хочу осудить тех, кто выбирает такой стиль. Мне он совсем не близок, потому что в христианстве я привык видеть принципиальный отказ от следования духу сего суетного века. Когда сарафаны и косоворотки были одеждой простого народа, их ношение не означало ровным счетом ничего, но сегодня это утонченное стилистическое решение, своего рода вызов толпе, одетой в джинсы и свитера. Хочешь такое носить и питаться в начале июля осьминогами — на здоровье, это красиво и вкусно. Но православие тут, на мой взгляд, не при чем, оно про что-то другое.

Впрочем, и пост не сводится к кулинарным ограничениям, как мы старательно себе напоминаем перед началом каждого поста (и потом все равно 9/10 наших постных усилий сводятся именно к ним). Дома у большинства православных есть привычные храмы и батюшки, а у многих на примете и такие, к которым «ни ногой»… А вот в отпуске — пойдешь ли в незнакомый приход, где свои порядки и обычаи, где еще не известно, как примут? Подойдешь ли на исповедь к священнику, которого видишь в первый раз в жизни, да еще если он говорит на ином языке? Вот такая ситуация и позволяет нам понять, чего именно мы ждем от богослужения, насколько оно нам вообще необходимо.

Наверняка непросто и тем священникам и прихожанам, которые служат в курортных местах: как принять всех этих чужаков со своими привычками и ожиданиями? Но в их положении я никогда не был, так что сказать про него ничего не могу. Только отмечу, что одно из самых ярких и светлых впечатлений от Черногории — это неожиданной теплый, даже, можно сказать, горячий прием, который мы встретили в первой попавшейся церквушке. Может быть, дело еще и в том, что мы были «руси, братски народ» — но наверняка не всё тут определялось национальностью. В такие моменты действительно начинаешь понимать те высокие слова о Церкви и Царствии, которые мы так легко произносим, но которые, увы, далеко не всегда находят соответствие в прозе нашей жизни.

Служба, которая велась одновременно и на сербском, и на церковнославянском языке (и никто не смущался!), в каких-то деталях отличалась от нашей, равно как и убранство храма. Например, в сербской церкви сразу бросится в глаза национальный флаг на видном месте, а после исповеди тебе предложат поцеловать крест и епитрахиль (вместо наших креста и Евангелия). С одной стороны, эти различия только подчеркивают единство в главном, а с другой — заставляют задуматься о смыслах, которые несут в себе все эти символы.