Ян де Гроот - Демонология Древнего Китая

Как-то чиновники, ведающие рудными делами, проявили гуманность и сострадание и вытащили наружу семь или восемь таких существ. Но как только существа ощутили дыхание ветра, их одежда, плоть и кости превратились в жидкость, издававшую гнилое, отвратительное зловоние, от которого внезапно заболели и умерли все, чьи органы обоняния только ощутили его. Вот почему с тех пор все, кто поднимает небесного оленя из шахты, на половине пути перерезают веревку, ибо в противном случае им самим суждено умереть от ужасного зловония. Если же люди откажутся поднимать их, они рискуют навлечь на себя их непрерывные приставания. Говорят также, что, если людей много, а небесных оленей мало, их можно связать, поставить напротив земляной стены, обложить с четырех сторон стенами из глины, соорудить над их головами террасу и поставить на нее лампу, и тогда они более не смогут причинять вред. Однако, если оленей больше, чем людей, они замучат их до смерти, и людям ни за что не спастись» («Цзы бу юй», гл. 4).

В трех предыдущих главах мы видели, что с самой глубокой древности, о которой мы только можем судить на основании китайских письменных свидетельств, духов и призраков китайцы очень часто представляли в облике животных. Среди них мы находим драконов и баранов, обезьян, оленей, и потому вправе ожидать, что животный мир в целом подарил китайскому царству потусторонних существ огромное множество образов.

Чтобы адекватным образом воспринять и обосновать данное явление, нам необходимо помнить о том, на что мы уже неоднократно указывали, а именно — что китайцы, как правило, представляют призраков в облике человека и наделяют их его чертами и атрибутами, но в то же самое время китайцы не считают животных принципиально отличными от людей. Если человек может стать призраком, то почему им не может быть и зверь? Согласно идущим с древнейших времен философским воззрениям, звери обладают той же естественной конституцией, что и люди; и тело, и душа и тех и других скроены из одних и тех же начал инь и ян, из которых состоит и весь космос.

Но если идентификация призраков с людьми имела место изначально, то наделение человеческими характеристиками призраков-животных явилось уже следствием. Вынашивающие злобные намерения люди могут принимать облик зверей как при жизни, так и после смерти, но и, обратно, животные могут превращаться в людей с целями, не в большей степени благостными. Подобные превращения могут быть полными в телесном смысле, но никакого «перерождения души» при этом не происходит. Такие призраки-животные ничем не отличаются от обычных зверей, за исключением разве что явной агрессивности и злобности, благодаря которым, собственно, они и становятся причастными к царству демонов.

Вера в животных-призраков едва ли бы могла иметь место, если бы не убеждение в том, что их души проявляют себя и вне их тел в том же облике. О широком распространении таких взглядов свидетельствуют многие китайские сочинения. Приведем для иллюстрации два фрагмента, коих, полагаем, будет достаточно:

«Сунь Сю из царства У (император Цзин-ди, правил в 258–263 годах) заболел и искал заклинателя и провидца. Найдя одного, он решил подвергнуть его испытанию: он убил гуся, закопал его в открытом поле, соорудил маленький навес, поставил под ним кровать и положил на нее женские башмаки и одежду. После чего приказал исследовать это место. "Если ты расскажешь мне об облике женщины-призрака, обитающей вон в той могиле, я щедро вознагражу тебя и поверю: в твои способности", — молвил он. Но в течение всего дня предсказатель не вымолвил и слова. Император вновь, уже более настойчиво, повторил свой вопрос. "По правде говоря, — ответил колдун, — я не вижу никакого призрака, а вижу я только белого гуся, стоящего на могиле. Я не сказал об этом сразу же только потому, что это мог быть гуй или шэнь , принявший облик птицы, и тогда я должен был бы подождать, пока восстановится его подлинная форма. Но поскольку, по неизвестной мне причине, он не принимает иной формы, осмелюсь теперь сказать правду Вашему Величеству"» («Coy шэнь цзи», гл. 2).

«В молодости министр сельского хозяйства Ян Май любил охотиться. Сам он рассказывал, что как-то, находясь в Чаньани, он отправился на соколиную охоту, и во время охоты увидел зайца, скачущего по кустам недалеко от него. Его сокол тоже заметил зайца, и тут же стремительно ринулся на него, намереваясь его схватить. Однако, когда сокол долетел до кустов, зайца уже и след простыл. Ян Май посадил птицу на руку, проехал несколько шагов, обернулся, и что же — на том же самом месте он опять увидел прыгающего зайца. Как и в предыдущий раз, сокол устремился к нему, но не смог его поймать. Когда та же история повторилась и в третий раз, Ян Май приказал своим людям вырубить кустарник и найти зайца. Но они нашли только скелет; поэтому, существо, которого они видели, на самом деле было лишь призраком зайца» («Цзи шэнь лу», гл. 443).

В китайской литературе историй о животных-призраках в самых невероятных обликах и видах великое множество. Души млекопитающих, птиц, рыб и даже насекомых переселяются в людей, навлекая тем самым на них болезни или сумасшествие; кроме того, души зверей покидают телесную оболочку и тревожат покой домов и деревень. Гэ Хун был убежден, что старые животные в первую очередь могут стать демонами в человеческом обличии, и прямо высказал свое мнение в одной из глав своего сочинения. В дальнейшем мы увидим, что Гэ Хун выразил повсеместно распространенные представления, нашедшие отражение во многих историях и легендах, на материале которых и построена настоящая глава. Поскольку едва ли можно отыскать животных, игравших хоть какую-то роль в жизни китайцев и не выступавших бы при этом в той или иной степени в качестве демонов и призраков, любой изучающий китайскую зоологическую мифологию столкнется с огромным множеством иллюстративного материала о демонизме.

Среди демонов-животных Китая первое место занимает королевский тигр. Поистине, встречающийся на всей территории региона, со своей неистовой жестокостью, он является для людей олицетворением ужаса, часто ввергая в хаос и панику целые деревни и вынуждая крестьян искать новое, более безопасное место. Читатель помнит, что уже в ранней китайской литературе упоминались люди-тигры — ищущие жертву ненасытные демоны. Истории и предания, присутствующие в литературе абсолютно всех эпох, только подтверждают, что в существование призраков-тигров люди верили всегда. А то, что вера эта не исчезла и поныне, подтверждается хотя бы тем фактом, что самые разные легенды и сказки о тиграх постоянно перепечатываются, перечитываются и передаются из уст в уста. Более того, мало-мальски близкое знакомство с китайцами вскоре убеждает, что предания о тиграх многие из них воспринимают как реальные события, как, впрочем, и все то, что содержится в классических и старинных книгах. Истории эти привносят в народные верования новые интересные моменты. Некоторые из них, представленные ниже, могут оказаться полезными и в качестве дополнительного материала к диссертации по «тигроантропии», опубликованной ранее.