Джек Корнфилд - Путь с сердцем

В противоположность тому, что мы обычно думаем о своих духовных переживаниях, моя собственная практика оказалась странствием сверху вниз. Все эти годы я обнаруживал, что работаю, прокладывая себе путь по чакрам, т. е. центрам духовной энергии, вниз , а не вверх. Первые десять лет моей систематической духовной практики происходили, прежде всего, посредством ума. Я учился, читал, затем медитировал и жил как монах, всегда пользуясь силой ума, чтобы приобрести понимание. Я развил сосредоточенность и самадхи (глубокие уровни душевной поглощённости); ко мне приходили многообразные прозрения. У меня были видения, откровения и различные глубокие пробуждения. По мере того, как развивалась моя практика, весь способ понимания себя в этом мире оказался у меня перевёрнут с ног на голову, и я увидел вещи по-новому, с большей мудростью.

Я подумал, что это прозрение было главным пунктом практики, и чувствовал удовлетворение своим новым пониманием.

Но увы, когда я вернулся монахом в Соединённые Штаты, всё это распалось. В течение нескольких недель после посещения центра Элизабет Арден я снял монашеское одеяние, поступил в аспирантуру, нашёл работу водителя такси, а по ночам работал в психиатрической больнице Бостона. Я также вступил в интимные взаимоотношения. Хотя я вернулся из монастыря с ясным умом, широкими взглядами и возвышенными чувствами, очень скоро в своих взаимоотношениях с людьми в общежитии, где я жил, и в аспирантуре я обнаружил, что медитация оказала мне весьма малую помощь в моём общении с окружающими. Я всё ещё оставался эмоционально незрелым, действуя исходя из тех же самых болезненных стереотипов порицания и страха, приятия и неприятия, которые существовали у меня до буддийского обучения; только весь ужас теперь был в том, что я начал видеть эти стереотипы с большей ясностью. Я мог распространять медитацию любящей доброты на целую тысячу существ, живущих где-то в другом месте, но испытывал чрезвычайные трудности в близких взаимоотношениях с одним человеком здесь и сейчас. В медитации я применял силу ума, чтобы подавить болезненные чувства, но чересчур часто даже не признавал тот факт, что сержусь, печалюсь, грущу или испытываю разочарование; это происходит лишь спустя долгое время. Корни моих несчастий во взаимоотношениях не подверглись рассмотрению. Я обладал лишь очень небольшим уменьем справляться со своими чувствами, действовать на эмоциональном уровне или проявлять житейскую мудрость с друзьями и любимыми людьми.

Мне пришлось переместить всю свою практику вниз по чакрам от ума к сердцу. Я начал длительный и трудный процесс использования своих эмоций, внесения осознания и понимания в структуры своих взаимоотношений; я начал учиться тому, как почувствовать свои чувства, что делать с мощными силами человеческих связей. Я делал это с помощью групповой и индивидуальной терапии, с помощью медитаций, центрированных на сердце, с помощью методик трансперсональной психологии и целой серии взаимоотношений, как удачных, так и бедственных. Я делал это, пересматривая историю возникновения своей семьи и её раннего периода; я вносил это понимание в свои нынешние взаимоотношения. В конечном счёте это сначала приводило меня к трудным взаимоотношениям; но сейчас они превратились в счастливый брак с женой Лианой; на свет появилась прелестная дочь Кэролайн. Постепенно я пришёл к пониманию того факта, что работа сердца оказалась полностью интегрированной частью моей духовной практики.

После десяти лет сосредоточенности на эмоциональной работе и на развитии сердца я понял, что ранее относился к своему телу с пренебрежением; подобно эмоциям, в мою раннюю духовную практику тело было включено лишь поверхностно. Я научился вполне осознавать дыхание и работать с болями и телесными ощущениями; но в большинстве случаев я пользовался телом, как им мог бы пользоваться атлет. Я был одарён судьбой здоровьем и силой, достаточными для того, чтобы взбираться на горы или сидеть на берегу Ганги, подобно йогину, преодолевая жгучую боль и не двигаясь в течение десяти или двадцати часов; я мог есть раз в день, подобно монаху, ходить босиком на далёкие расстояния; но тут я открыл, что пользовался своим телом, а не жил в нём. Оно было орудием, и его нужно было питать и двигать, чтобы осуществлять свою эмоциональную, душевную и духовную жизнь.

Когда я с большей полнотой вновь поселился в своих эмоциях, я отметил, что тело также требует любящего внимания к себе, что до сих пор я видел его, понимал и даже чувствовал с недостаточной любовью и недостаточным состраданием; мне пришлось двигаться по чакрам ещё ниже. Я уяснил, что если мне нужно вести духовную жизнь, необходимо быть способным воплощать её в любом действии: в том, как я стою и как хожу, в том, как я дышу, в той тщательности, с какой я ем. В эту духовную жизнь должны быть включены все виды моей деятельности. Жизнь в этом драгоценном животном теле на этой земле – такая же большая часть духовной жизни как и всё другое. В начале повторного вселения в своё тело я открыл новые области страха и боли, которые отделяли меня от моего истинного «я», – точно так же, как раньше я находил новые области страха и боли при раскрытии своих ума и сердца.

По мере того, как моя практика продолжала двигаться вниз по чакрам, она становилась всё более глубокой и более личной. Она требовала большей честности и осторожности на каждом шагу пути; она также стала более интегрированной. То, как я обращаюсь со своим телом, неотделимо от того, как я отношусь к своей семье, неотделимо от моей приверженности жизни в мире на нашей земле. Так что, когда я пробивался книзу, моё виденье практики расширялось и включало не только собственное тело, но и всю жизнь, взаимоотношения, которых мы придерживаемся, окружение, которое нас поддерживает.

Я увидел, что в этом процессе углубления и расширения моей приверженности духовной жизни сильно изменились как мои усилия, так и их мотивация. Сначала я занимался практикой и учительством исходя из ситуации огромной борьбы и усилий. Я применял напряжённые умственные усилия, чтобы удерживать тело в спокойствии, чтобы сосредоточиваться и приводить в порядок душевную силу во время медитации, чтобы превозмочь боли, чувства и отвлечения. Я пользовался духовной практикой, чтобы добиваться состояния ясности и света, добиваться понимания и виденья; вначале я и учил таким образом. Однако постепенно мне стало ясно, что у большинства из нас сама эта устремлённость увеличивает наши проблемы. Там, где мы склонны к осуждению, мы в своей духовной практике больше осуждали самих себя. Там, где мы оказывались отрезаны от самих себя, отрицая свои чувства, свои тела и свою человечность, стремление к просветлению или к некоторой духовной цели только увеличивало это разделение. Всякий раз, когда исходной позицией было чувство ничтожности или ненависти к себе – проявлявшееся в боязни своих чувств или в осуждении своих мыслей, – это чувство усиливалось духовным устремлением. Однако я знал, что духовная практика невозможна без великой преданности, энергии самоотверженности. Откуда всё это должно было прийти, если не от устремления и идеализма?