Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

Мы работали дружно, кроме Григория: он не хотел работать. Тятя никогда не нанимал рабочих, надеялся всегда на нас, но мы старались. Евдокея была тихая [21]на поворотах, но старательна, Степан слабый, часто похварывал, а мы со Степанидой крутые [22], всегда вперёд наперебой.

К русской грамоте и славянской духовной мы мало учились. Евдокея и Степан учились у деда Тимофея Корниловича, а мы у маминой сестре по матери – моя крёстная мать, у неё учились. Я по-русски научился коя-как писать и читать, а по-славянски прошёл толькя азбучкю. Крёстна мало нас поучила, но и то слава Богу.

Наши старообрядцы набрали тракторов, инструменту. Земли стало не хватать, пошли по арендам, брали группами землю неровнену, ровняли и сеяли помидоры, заработки были хорóши. Но тятя не захватывал, на ето не смотрел.

В ето время некоторы наши поехали в США на свой счёт. Иван Иванович Овчинников с сыном Германом продали тяте землю два с половиной гектара, и мы продолжались садить на своёй земле.

Слухи прошли, что в США хорóши порядки, хорóши заработки и власти порядошны, – засобирались в США. А тут в Чили настала коммуна, и в Аргентине стал президент Хуан Доминго Перон в 1973 году. Наши все напугались, и разом все в США. Тятя уже списывался с дедом Мануйлом, он его приглашал, но тятя всё тянул, мама всё молилась Богу и просила: «Ежлив к лучшему, то открой дорогу, а нет – закрой дорогу нам и нашему рóдству».

Детство я провёл очень весело, ето са́мо незабываемое в жизни. Друзья мои были Усольцев Василий, Терентий, Венедикт, Сне́гирев Тимофей, Матвеевы Агафон, Фатей, Евтропий, Зенюхины Александр и Михаил. Праздновали очень весело и дружно. Зимой играли в шарóвки, в чижик, в лапту, бить-бежать, из кругу мячом, в прятки, ходили рыбачить, весной ходили купаться, на реке ловили утят, гусят, пташат [23]и всё это рóстили, летом ходили по фрукты, купались. Степан с Евдокеяй тоже праздновали очень весело. В ихней ровне [24]было очень много ребят и девок, играли оне тоже в те игры, что мы играли, и окрóме того в круга́ – в хороводы, пели песни, плавали на лодках, ходили в кинах.

Евдокея праздновала с Антоном Самойловичем Матвеевым, оне очень друг друга любили, в 1973 году хотели после Пасхе свадьбу сыграть, но Великим постом Антон попал в аварию и его убила машина. После тóго Евдокею сватали много женихов, но она не пошла больше ни за кого.

Степан праздновал с Палагеяй Ивановной Сне́гиревой, у их любовь кака́-то была необычна. Как чичас помню: работам на пашне, и Степан часто стоит задумается, или улыбается, или грустит. Евдокея всё смеялась и говорила: «Что, Стёпонькя, грустишь?» Степан очухается и смеётся – у их всегда были каки́-то тайные советы.

Но судьба распоряжается по-своему.

В 1974 году приезжает с Бразилии Мефодий Лавренович Ры́жков – красавец миллионер, и именно стал сватать Палагею Ивановну. У Палагеи отца не было, он погиб в Китае, мать Марья Самойловна стала советоваться со своими: у их какó-то рóдство побочно было с Мефодиям, и вот тебе. Самойла Андреич всегда говорил Степану:

– Степашка, руби тополинку [25]!

А Степан всё отвечал:

– Ишо молодой.

И вот оне решили отдать за Мефодия. Степан ходил сам не свой, плакал, нервничал, злился, и Палагея дала ему знать, что она готова была бежать из-под венца за него. Он был несмелый и проспал свою судьбу. После того мы Степана такого весёлого не видали никогда.

У Степана с друзьями отношение всегда было очень хороше, и с девчонками тоже. У Антона Яковлевича Шарыпова как-то с друзьями не ладилось, и он всё ластился к Степану, поетому оне всегда были вместе. Но вскоре коварная судьба распорядилась по-своему.

Все уехали в США, в штат Орегон, в Аргентине осталось всего девять семей, порядошных всего три семьи, включая тятю. Но праздновать уже было не с кем: хто остался – ето были дети пьяницев, и уже пили и любили споить. Нас одоли́ла тоска, не с кем было праздновать. Говорили тяте:

– Тятя, поехали в Америку! – Тятя не хотел.

Суседи говорили:

– Терентий Мануйлоч, не сиди: дети большие, с кем будешь определять детей? Не поедешь – детей потеряшь.

Тятя всё отнековал, мы настаивали:

– Но тогда скупай землю у людей, хто уезжает, деньги есть, бери машинерию, будем работать.

И на ето не соглашался. Он какой-то был странный, никогда с детями не любил советоваться, нам ето не нравилось. Потом как-то нехотя согласился поехать в Америку, стали оформлять документы медленно. Ето было в 1974 году, в 1975 году у США появился какой-то конфликт с Китаям, США закрыла всем китайцам визы, а мы родились в Китае, хоть и не китайцы. В етих страна́х так: в какой стране родился, такой и национальности. У кого были родители русски, те получили визы, а остальные так и остались до 1979 года.

Пришлось нам праздновать с Вавиловым Ванькяй и Колькяй и с Коноваловым Тришкой. Девчонки были Вавилова Дунькя, Коновалова Лушка, Шутовы Фрося, Панка и Гливка, и мы: Евдокея, Степан, я и Степанида. Но ето уже не празднование, а пьянки да гулянки. Как толькя соберёмся, стараются споить, даже бывало, что и схватывало [26], но понимание было такоя, да запредставлялся [27].

Нам ето не нравилось, и мы просили тятю: «Хотя бы увёз нас в Уругвай!» Знали, что в Уругвае живут харбинсы, но живут порядошно и сильно в религии. Но тятя не соглашался, мы стали обижаться и на вред стали ему делать. Тут пошли тансы-мансы, научились со Степаном пить, курить, первых женчинов познали, ето были Лушка, а потом Гливка, а потом и аргентинки пошли в ход. Тятя с мамой ето всё узнали, давай нас гонять, но мы отвечали:

– Хто вам виноват, везите нас в добрый народ.

Тятя не хотел, но мама как-то уговорила тятю, и отпустили Евдокею и Степана, и сам тятя поехал в Уругвай. Вернулись с хорошими новостями: земли там недорогие, и мы бы сумели купить сто гектар земли и необходимую технику. Харбинсы правды очутились воздоржны, религиозны, дистиплина в моленне строга и большой порядок, крюковоя пение, молодёжь вся грамотна. Ето всё нашим понравилось, но удивились, что с базару берут [28]мясо и конфетки. Фёдор Иванович Берестов стал заигрывать с Евдокеяй, а Степан – с Парасковьяй Ивановной Берестовой. Евдокея стала приспрашиваться, почему берут с базару мясо и конфеты, ето донеслось до наставника Ивана Даниловича Берестова, и сразу молва пошла против Евдокеи, а Парасковью стали наве́ливать [29]Степану. И Степан договорился с Парасковьяй сыграть свадьбу через год.

Но одно им не понравилось. Как-то наших харбинсы шшитали за поганых, считали за третья посёльских в Бразилии [30]. Когда разобрались – ето обозначает спасовцы, и Шарыповы спасовцы, а мы были в Шарыповым соборе.

Когда наши вернулись с Уругваю, и стали рассуждать, что делать. Климат, земли в Уругвае нашим понравились, и недорого. Но как жить с харбинсами, ежлив ишо не жили вместе, а уже критики? А что будет, ежлив придётся жить вместе? Да ишо Парасковья промолвила: когда она выйдет взамуж за Степана, она переучит его по-своему. Значит, пташку не поймала, а уже оттеребила. Степану стали отговаривать, чтобы подождал. Ето было в 1975 году.