Данила Зайцев - Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева

– На самом деле, Данила, подумай, все ету семью хают, возми лучше Графиру Филатовну.

Но Евдокее я говорил прямо:

– Мне никаку́ другую не надо, я выбрал по душе и всё, меня больше нихто не убедит, каку́ девку сватать.

Один Сергей Садофович всегда говорил:

– Данила, никого не слушай, девчонка хорóша, бери – не ошибёшься.

Мы с нём часто бывали вместе то на рыбалку, то по дрова, то ишо куда-нибудь.

И вот мы с Марфой стали за ручкю ходить, веселиться, друг об друге тосковать. Наш срок в Уругвае подходил к консу, а мне было неохота вёртываться, и я решил офисияльно посватать. Ето было на вечёрках, после вечёрок я проводил Марфу домой, у ворот остановил и давай сватать. Она выслушала мою речь и ответила:

– Да, я пойду за тебя взамуж, мне окрóме тебя больше никого не надо, приходи сватай.

Я её крепко поцеловал, и она, бедняжка, чуть не упала: за всю свою молодую жизнь первый раз её поцеловали.

Пришло воскресенье, пошли праздновать, я Марфу за ручкю, отстали, давай разны речи вести, она мне говорит:

– Мне неудобно, посватал не посватал, а я уже согласилась.

– Марфа, ето са́мо правильно, должно быть завсяко-просто. Да и у мня срок кончается, надо уезжать, а я не хочу.

Она:

– Но ладно, хорошо.

Етот день мы провели с ней, не чаяли души от радости. Вечером я попросил деда Садофа, чтобы он поговорил с Фёдором Савельевичем Килиным, что мы хочем идти сватать Марфу, дочь ихну. Он сказал:

– Дайте нам посоветоваться с дядяй Федосом Тимофеевичем на неделе, а в то воскресенье приходите.

Дядя Федос жил пять килóметров от деревни. Когда Фёдор Савельевич пришёл к дяде Федосу за советом, тот выслушал и сказал:

– Парень молодой, молодого всегда можно приучить к добру. Отса его я знаю: спокойный мужик, хотя и выпивает. Но у вас семеро девчонок, и, за кого будешь отдавать, постарайся, чтобы парень остался в Уругвае, и отдавай. Слухи идут, что парень старательный, а ето хороший знак.

На следующая воскресенье вечером я попросил добрых людей: Ивону Максимовича, Агафью Садофовну, деда Садофа, Сергея Садофовича, Мавру Анисимовну и Евдокею-сестру, – пошли сватать. Пришли к Килиным, постукали в двери, сотворили молитву, нам ответили «аминь», мы зашли, помолились-поздоровались. Нас посадили как дорогих гостей, дядя Садоф завёл речь о женихе и невесте, Фёдор Савельевич объяснил, что был у дяди Федоса и что он посоветовал.

– Мы не против, но вопрос такой: Данила Терентьевич, где ты собираешься жить?

Я отвечаю:

– Здесь, в Уругвае, как Господь повелит.

– Хорошо. Ты Марфу воляй берёшь?

– Да, воляй.

– Марфа, иди суда. – Тишина. – Марфа, иди суда. – Тишина. Я иду в комнату, беру Марфу за ручкю, вывожу на круг.

Отец спрашивает:

– Марфа, ты воляй идёшь?

Еле слышно:

– Воляй.

– Говори громше.

– Воляй.

– Но раз пара собирается воляй, мы против ничего не имеем.

Мать в слёзы, послали за наставником. Я сбегал к наставнику к Ивану Даниловичу, поклонился в землю, попросил:

– Ради Бога, мы высватали невесту, помоги заручиться, благослови.

Он пошёл. Когда стали нача́л лóжить [42], сестра Евдокея возразила:

– Данила, зачем торопишься, пе́рво надо бы дождать родителей, тогда и начинать браться за свадьбу. Где ты деняг возмёшь начинать свадьбу играть?

Я отвечаю:

– Евдокея, срок миграсионной карты кончается, нам необходимо сыграть свадьбу до сроку, я надеюсь на Бога и на добрых людей. А завтра же утром буду писать тяте писмо с просьбой, чтобы приехали и помогли свадьбу сыграть.

Добры люди поддоржали мою идею, а будущай тесть подсказал, что дядя Федос сказал, что «каку́ помощь надо парню, пускай приходит, я помогу». Я почувствовал силу и стал настаивать, стали решать, когда играть свадьбу, будущай тесть говорит:

– Невеста не готова, так как женихов не было, мы приданых не готовили. И она у нас, как старшая дочь, она работала как за сына и за дочь, вся работа стояла на ней, и даже ей не было время готовить для себя вышивков, а что готовила, ето всё посылала в США и опять же помогала в дом.

Я возразил:

– Мне ейных приданых не надо, мне её надо.

Будущай тесть возражает:

– Но всё-таки надо готовить.

И решили за месяц приготовить. Значит, четыре недели девишник, и тогда свадьба.

У нас девишник обозначает: все девчонки помогают невесте вышивать, кроить, шить, ткать, плести. Что готовют: постель, подушки, одеяльи, покрывалы, иконные занавески, полотенсы, картины, половики, сарафаньи, рубахи, пояски и так далея. Невеста, как толькя заручится, выбирает себе подружку, и проживают до самой свадьбы неразлучимо, и невеста без жениха уже не празднует.

Нача́л полóжили, нас благословили, заручили, обменялись подарками: я ей подарил колечко, а она мне поясок. Нам наказали: теперь вы жених и невеста, после заручения с другими девчонками не играть, также невесте с другими парнями не играть, и до свадьбе жить чисто и непорочно, Богу молиться и правила нести. Чтобы всё прошло благополучно, выпили по три чарки бражки, я поклонился всем до земли, поблагодарил, и разошлись все по домам.

Приходим домой, Евдокея говорит:

– Что ты настроил, Данила! Тятя не приедет, так как ты жил беззаконно, тятя сказал: «Как хочет, пускай женится, я ему помогать не буду».

Я не знал, и ето меня обожгло.

– Но Евдокея, сама же слыхала: добры люди во всём помогут. Ну что, придётся отрабатывать. Евдокея, посмотришь, что тятя приедет.

Она отвечает:

– Я не думаю, сам знашь, какой строгий он у нас.

Я ничего не ответил, и утром рано сял писмо писать. Я знал, что тятя не так уж и строгий, как уж кажется. Когда я рос, он меня любил боле всех, потому что угождал даже в минимах деталях, и сердце чувствовало: он меня не покинет в таким сурьёзным намерении, он знает, что он обязан так поступить. И вот сажусь писмо писать.

Тятя, мама, здорово живёте!

Пишет вам ваш многогрешный сын Данила. Простите мня, многогрешнаго, сами знаете: жил не по закону, обижал вас, причинил вам боль в сердыце. Знаю, что не спали, переживали обо мне. Что сказать, нет никакого оправдание мне, во всем признаюсь, толькя я виноват. Простите меня Бога ради, недостойнаго, и помогите ради Бога обвенчаться с выбранной невесткой, Марфой Фёдоровной Килиной. Девушка порядошна и религиозна, я об ей души не чаю.

Вчера начал положили и заручились, свадьба доложна быть 2 октября старого стиля. Тятя, мама, всё зависит от вас, ради Бога не откажите, приезжайте обои и благословите. Надеюсь, что обрадываете и приедете. Передавайте земной поклон бабе Евдокее Савельевне, знаю, что больная, и сердыце предчувствовает, что больше не свидимся, и сердцу больно, как мне её жалко. Тятя, мама, обещаюсь жить по закону и вам не приносить боли, а только радости и веселье, и желаю вам долгой жизни, увидеть внучат и правнучат.