Ольга Светлова - Вам помогут святые покровители брака и семьи Петр и Феврония

Два месяца прошло с начала нашего романа, и тут что-то между нами стало происходить. Отношения вроде оставались прежними, но что-то внешнее стало им мешать. То у нее каблук сломался, упала так, что спина болела две недели – спать не могла, не то что любовью заниматься. То я к ней приезжаю – а у нее месячные начались не в срок. То родственники к ней какие-то нагрянули, причем так много, что заняли всю квартиру. В общем, какая-то ерунда происходит. Сначала я ее жалел, потом меня это стало злить. Вот все родственники уехали, вроде бы у нее все в порядке, она здорова, договорились все выходные провести вместе. Я жене соврал про очередную командировку и в субботу с утра выехал к Алисе. Обычно по выходным дороги пустые, а тут – пробка на пробке! В одной простоял сорок минут, в другой сорок, в третьей – целый час парился. Полдня так промурыжился, потом плюнул на все, и стал искать объездные пути – по дворам, по переулкам. И уж не знаю каким путем занесло меня во двор собственного дома. А я голодный как черт! Думаю – зайду домой, хоть пообедаю, у Сони же всегда горячий обед! Пока в лифте ехал, очередное вранье придумал, будто что-то забыл, какие-то документы. Открываю дверь, вхожу – а дома как-то слишком тихо. Странно мне это показалось. Прошел я на кухню, в гостиную, в детскую… Нигде нет ни Сони, ни детей. Захожу в нашу спальню, и вижу – Соня стоит на коленях, туловище на диване – спит. Дети рядом на полу тихонечко играют и мне пальчиком показывают – тихо, мама спит! А на тумбочке икона святых Петра и Февронии, и перед ней лампадка горит… Соня моя бедная, чувствовала, что со мной не в порядке, молилась, видимо, все утро, да и заснула. Так у меня сердце сжалось, а с глаз словно пелена упала. Дурак ты дурак, сказал я себе, на что же ты хотел променять жену и детей? Тихонько вышел я из комнаты, и просидел на кухне часа два, пока Соня не проснулась. Много передумал за эти два часа, многое понял. Вот так горячая любовь жены и ее молитвы к святым Петру и Февронии помогли мне сохранить семью.

Виктор, 37 лет, Москва

Подходит к концу наш рассказ о христианском браке. Близится к завершению и повесть о Петре и Февронии. «Когда приспел вечер, пишет летописец, пристали они к берегу и начали устраиваться на ночлег. Блаженный же князь Петр задумался: “Что теперь будет, коль скоро я по своей воле от княженья отказался?” Предивная же Феврония говорит ему: “Не скорби, княже, милостивый бог, творец и заступник всех, не оставит нас в беде!” На берегу тем временем на ужин князю Петру готовили еду. И повар его обрубил маленькие деревца, чтобы повесить на них котлы. А когда закончился ужин, святая княгиня Феврония, ходившая по берегу и увидевшая обрубки эти, благословила их, сказав: “Да будут они утром большими деревьями с ветвями и листвой”. Так и было: встали утром и нашли вместо обрубков большие деревья с ветвями и листвой. И вот когда люди собрались грузить с берега на суда пожитки, то пришли вельможи из города Мурома, говоря: “Господин наш князь! От всех вельмож и от жителей всего города пришли мы к тебе, не оставь нас, сирот твоих, вернись на свое княжение. Ведь много вельмож погибло в городе от меча. Каждый из них хотел властвовать, и в распре друг друга перебили. И все уцелевшие вместе со всем народом молят тебя: господин наш князь, хотя и прогневали и обидели мы тебя тем, что не захотели, чтобы княгиня Феврония повелевала женами нашими, но теперь, со всеми домочадцами своими, мы рабы ваши и хотим, чтобы были вы, и любим вас, и молим, чтобы не оставили вы нас, рабов своих!” Блаженный князь Петр и блаженная княгиня Феврония возвратились в город свой. И правили они в городе том, соблюдая все заповеди и наставления господние безупречно, молясь беспрестанно и милостыню творя всем людям, находившимся под их властью, как чадолюбивые отец и мать. Ко всем питали они равную любовь, не любили жестокости и стяжательства, не жалели тленного богатства, но богатели божьим богатством. И были они для своего города истинными пастырями, а не как наемниками. А городом своим управляли со справедливостью и кротостью, а не с яростью. Странников принимали, голодных насыщали, нагих одевали, бедных от напастей избавляли. В одно время приняли они монашество и облачились в иноческие одежды. И назван был в иноческом чину блаженный князь Петр Давидом, а преподобная Феврония в иноческом чину была названа Ефросинией.

Нередко брак и монашество противопоставляют друг другу, утверждая, что монашество отвергает институт семьи. Но в действительности, как пишет митрополит Антоний, для всякого человека, который принадлежит Церкви, является ее членом, живет ее жизнью, совершенно ясно, что противоречий в ее бытии, ее сущности быть не может. И на самом деле, если продумать вопрос о браке и монашестве в их существе, делается ясно, что брак и монашество – как бы два лика одной и той же Церкви. В браке единство бросается в глаза: двое соединяют свою судьбу так, чтобы весь свой земной путь пройти вместе. В монашестве человек отходит от той личной человеческой близости, которая составляет радость и полноту брака, как бы в предвкушении того времени, когда Бог победит, когда победит все, что есть лучшего в человеке. Да, монах от этого отказывается, но он не отказывается от любви: во-первых, от любви к Богу, во-вторых, от любви к человеку. Монахом может стать только такой человек, который осознал и воспринял достаточно глубоко трагизм мира; для которого страдание мира настолько значительно, что он готов о себе позабыть совершенно для того, чтобы помнить о мире, находящемся в страдании, в оторванности от Бога, в борении; и для того, чтобы помнить о Самом Боге, распятом по любви к миру. И поэтому уход в монашество далеко не означает бегства из мира, и в монашестве, и в браке корень всего – в любви, притом личной, живой, конкретной любви к миру, в котором мы живем, в сознании его трагичности, а вместе с тем (и это сказывается, может быть, более ярко, более зримо в браке) – в радости о том, что в этом трагическом мире есть любовь, есть единство, есть дружба, есть такие человеческие отношения, которые делают его не адом, а возможным раем.