Сергей Волков - Чтобы здоровье наладилось и желание сбылось. Вам помогут святые Серафим и Феогност Вернинские

Перед этим мы сходили в нашу омскую Церковь Святых Царственных Мучеников И Всех Святых Новомучеников, где наше желание было одобрено батюшкой.

А через неделю мы были уже высоко в казахских горах. Полдня пробыли у могил Серафима и Феогноста.

Каждый из нас вспоминал о своем и просил помочь в жизни. Я же прочитал молитву преподобномученикам Серафиму и Феогносту, которую мне дала Злата. Вот отрывок из нее:

«О, Богоблаженная двоице друзей Христовых, преподобнии страстотерпцы Серафиме и Феогносте! Казахстанския страны светильницы достопочтеннии, града Алма-Аты защитницы и покровителие Богодарованнии, православных всех неусыпнии наставницы! На небеси богопросвещенными душами вашими Престолу Божию предстоящии, на земли же мученически за Христа пострадавшими телесы вашими на горах Заилийских почивающии и различная дарования духовная всем с верою и любовию к вам приходящим источающии!».

Еще через неделю мы были уже в Омске.

После этой поездки все сразу же встало на свои места. И вот уже как третий год наш бизнес развивается еще более быстрыми темпами, а с компаньонами я больше ни разу не сорился. Спасибо Серафиму и Феогносту. И жене, конечно.

Юрий Боцкий (Омск)

Когда мы познакомились с будущим мужем, он был спортсменом. Баскетболистом. Высокий, статный, уверенный в себе. Умел пошутить, всегда был душой любой кампании. Это его, видимо, и подкосило потом. Это случилось, когда он закончил карьеру. Сразу же пропали бывшие знакомые, зато появились новые. Даже он их называл «дружками». Называть-то называл, не уважал совсем, но и без них уже не мог. Если раньше мой муж позволял себе максимум две бутылки пива, то теперь без двух бутылок водки, принятых в себя, из гостей не уходил.

То же самое происходило и дома. Тренерская зарплата небольшая, надежда была только на премии по итогам выступлений воспитанников. Но потом не стало и их, т. к. у мужа забрали перспективную группу — из-за систематических пропусков им тренировок. После этого он сломался и стал пить каждый день. Почти пять лет продолжался этот кошмар, что я только ни делала, сколько ни говорила с ним, ничего не помогало.

В общем, вышло так, что к началу 2010 года у нашей семьи практически не было никаких перспектив.

В одно из воскресений я пошла в близлежащий Иоанно-Богословский храм — поставить свечу Николаю Угоднику, чтобы он помог мне. Старушка в церковной лавке, продавшая мне ее, спросила, почему я так печальна. Я расплакалась, и рассказала ей обо всем. Тогда старушка успокоила меня и сказала, что было бы хорошо, если б я помолилась еще и мученикам Серафиму и Феогносту, дабы помогли они спасти мужа и семью. Так я и сделала.

Через два дня у меня состоялся серьезный разговор с мужем. И о чудо, впервые за десять лет он прислушался к моим словам. Не сразу, он стал меньше пить, а 11 августа, в день памяти о священномучениках Серафиме и Феогносте, — торжественно поклялся, что больше никогда не прикоснется к алкоголю. Вот уже год, как мы живем в мире и покое. И, дай Бог, это счастье продлится вечно.

Марина Федоровна (Алматы)

После гибели Серафима и Феогноста оставшиеся в живых монахи покинули скит и разошлись в разные стороны. Время было не такое, чтобы держаться всем вместе, привлекая внимание красноармейцев, басмачей, бандитов.

Все монахи продолжили великое дело просвещения и служения Господу, кто как мог. Расскажу коротко о дальнейшей жизни каждого из них.

Преподобномученик иеромонах Анатолий

Сегодня нам ничего не известно о том, каким образом Анатолий Смирнов попал в Глинскую пустынь. Но там он быстро зарекомендовал себя в церковном хоре. Он не только обладал замечательным голосом, но и чувствовал музыку, в результате, несмотря на молодость, очень скоро стал регентом — руководителем церковного хора. Он и сам писал духовную музыку, которая даже после его отъезда еще долго исполнялась в монастыре.

В Иссык-Кульский Свято-Троицкий монастырь из Глинской пустыни Анатолий отправился вместе с Серафимом и Феогностом и другими иноками — по зову сердца, нести слово Божие, помогать православным, оказавшимся на окраинах Российской империи.

Там он монашествовал с 1905 по 1909 год, когда был рукоположен и стал иеромонахом. Сразу после рукоположения он был приглашен у Успенскую церковь Туркестанского архиерейского дома, что находилась в городе Верном. Приглашение туда он получил, в частности, для развития церковной музыки. Вместе с Серафимом он отправился в дорогу. Прощаясь с Феогностом и другими иеромонахами, он не знал, что судьба еще раз сведет его с ними и крепко свяжет в истории православия.

Но не только музыкой занимался отец Анатолий. К моменту его приезда в город Верный, там была основана Иверско-Серафимовская женская община, которая в 1910 году была обращена в женский общежительный монастырь. Одним из самых активных пастырских попечителей общины стал отец Анатолий.

Однако уделять все внимание окормлению насельниц монастыря он не мог. В этот же период вместе с Серафимом он построил скит на Сопке Мохнатой, где разбил цветник. За свой подвижнеческий подвиг в 1912 году отец Анатолий был награжден правом ношения набедренника.

Когда в 1913 году стало ясно, что плохо организованный женский монастырь дает все больше сбоев, духовная жизнь в нем начала угасать, по инициативе отца Серафима иеромонахи забрали своих духовных чад из монастыря в скит на Монатую сопку, а сами отправились искать место для нового скита.

С 1916 года отец Анатолий был поставлен управлять архиерейским хором в Вознесенском Кафедральном соборе города Верный. Но и свой скит в Аксайском ущелье он не забывал, проводя там большую часть свободного от службы времени.

Вот как вспоминал он о трагических событиях в августе 1921 года: «Вечером 28 числа приехали трое красноармейцев на лошадях с ружьями. Отец Серафим принял их в своей келье, напоил чаем с медом, постелил под елкой сена и уложил спать. Сам ко мне прибежал, говорит: “Какие-то подозрительные приехали, пили чай, молчали, как звери кругом смотрели. Положил их спать — не спят, все разговаривают”».

Так же, как и Серафим, Анатолий молился всю ночь. А под утро вдруг услышал крик Серафима: «Беги, Анатолий!» и сразу за этим — выстрелы. Понял он, что Серафим убит. Выскочил из своей кельи и кинулся вниз с горы. До пасеки он добрался чуть живой, вся одежда оборвана, пока катился с горы, весь побился, а перебираясь через реку, чуть не утонул. Насилу откачали его пасечники.

Потом из города приехали Пахомий и Ираклий, подоспели и монахини.

Отец Анатолий, заливаясь слезами, отпевал своих братьев по вере в ските на сопке Мохнатой, а потом еще 40 дней служил в келье Серафима, которую сам когда-то помогал строить. После этого некоторое время жил в городе Верном, служил священником и регентом во Всехсвятском храме Иверско-Серафимовского женского монастыря, где управлял хором и писал музыку. Обитель к тому времени была уже закрыта, но храм еще некоторое время действовал (окончательно закрыт он был лишь в 1937 году).