У любви есть лицо

Сколько людей я хочу пригласить? Хмм, я думаю, что у меня есть вера для тысячи. Итак, мы напечатали тысячу пригласительных. С помощью моих новых суданских друзей, которые активно приняли участие в исполнении этого плана, я заполнила город пригласительными.

Поняв, что в Судане всё стоит в три или четыре раза дороже, чем в Уганде (если конечно сможешь найти нужное), я отправилась в Уганду за покупками. Эта дорога измотает вас до самых костей. Я приехала почти без чувств. На второй день мне показалось, что у меня простуда. На третий день я уже думала, что моя простуда быстро переросла в худшую форму малярии. Но я не сдавалась. В полусознательном состоянии я скупила магазин пластиковой посуды (только представьте, одна тысяча тарелок и стаканов).

Я поговорила с Роландом, который лучше знал о малярии, по телефону и он стал думать, как поскорее увезти меня оттуда. Без его ведома и вопреки медицинским показаниям я умыкнула назад в Судан. Я не могла пропустить Рождественский ужин! И мы ещё запланировали принять наших первых детей по моему возвращению. Нет! Я еду домой и всё тут.

Я должно быть заставляла своих ангелов–хранителей постоянно быть на чеку. Мы задержались из‑за плохой дороги и приехали в Йей только около 9 вечера. Это могло быть опасно ходить ночью здесь. Вооруженные люди частенько недружелюбно тыкали нас своими АК-47, держа в другой руке какую‑то выпивку.

Мы заполнили бумаги на границе, не имея понятия, почему нас остановили по пути в Йей. Вскоре, после прибытия в Йей, ревущий мотоцикл остановился у открытого окна со злым пьяным дядькой, тыкающим в мой голову АК-47 и кричащим, что я покойница. Мы были покойники. Мы сделали ошибку, и теперь он собирался прикончить нас.

Они притащили нас назад к какому‑то правительственному зданию, тыча в нас оружием и угрожая забрать всё, что у нас было и расстрелять. Я не знала, что делать: смеяться, плакать или кинуться к их ногам. Я была серьёзно больна на тот момент и пыталась не отключиться. «До того как вы убьете нас, пожалуйста, скажите нам, в чём была наша ошибка?» Так продолжалось целый час, пока нам не сказали, что если мы не заплатим сотню долларов, нам не дадут уйти. Я договорилась до восьмидесяти.

Добро пожаловать домой в Судан. Через несколько дней мы купили рождественского телёнка, которому предстояло стать нашим ужином. Мы запланировали, когда зарезать этого упитанного телёнка. Потом мы потеряли его, потом нашли. Рабочие стащили все наши деньги и ничего не сделали, а я была слаба и больна. Но рождественский ужин должен был состояться.

Мы заполнили город рекламой в газетах и радио. Несмотря на это около сотни человек пришли вначале. Потому я разослала помощников, чтобы они звали каждого встречного, пока всё не кончится. Мы взяли наших первых двенадцать детей и открыли наши двери, что накормить одну тысячу. Этот город ещё никогда не видел такого. Беднейшие из бедных ели вместе со служащими ООН и местными начальниками. Мы говорили об ещё одном празднике, на котором слуги, влюбленные в Иисуса придут от концов земли на зов того, Кто любит их.

Нет, моя история в Судане не началась с плана, но с обетования.

Но как обетование, которое я получила, стало реальностью? Как эта тайна благодати стала проявляться? Я верю, что я стала входить в Его обетование шаг за шагом.

Один маленький шаг на этот момент, который Он дал мне сделать, был так глубоко в Его сердце любви, что вся моя жизнь стала сокрыта в Нём. Я стала больше видеть как Он видит и любить как Он любит. Это действительно просто. Это – Иисус. Смотреть Его глазами. Любить Его сердцем. Делать то, видя, что Он делает. Ни больше, не меньше. Проводить достаточно времени лицом к лицу с Ним, чтобы начать выглядеть как Он для окружающего мира.

Шагнув один раз, я сказала «да». Не потому что я должна была, но потому что я была захвачена Его любовью. Я говорила «да» и «да» вновь и вновь, пока не осталось места «нет». Это всё Его. Его благодать, Его милость, Его сила, Его обеспечение, Его идея. Даже мои глаза – дар от Него!

Изо дня в день я училась жить в месте Его объятья. Желанием моего сердца стало проснуться в один день и осознать, что я живу не только благодаря Его обетованию, но стала уже полностью охвачена Его присутствием.

Хороший план никогда не изменит народ. Это лишь может сделать жизнь, полностью отданная Богу.

4. Замки в грязи

Мне однажды сказали, что самое лучше для автора, это когда он пишет о том, что он знает. Принимая, что это мудрый совет, я хочу рассказать вам ещё не много о реалиях Судана: грязь.

Она повсюду. Она всё покрывает. В Судане невозможно спать на кровати без того, что там не будет слоя пыли. Когда встаёшь с кровати, эта пыль обычно падает с тебя на грязный пол. Грязь пребывает на всех собраниях, начиная от правительства до медицинских учреждений. Сверху может показаться чисто, но внизу – грязь и как же избавиться от неё. Она неизменно присутствует на уроках в школе и общих собраниях в поле.

Мы сильно отгорожены от пыли в нашем западном продвинутом мире. Мы тратим кучу времени и денег на её уничтожение. Огромные ряды наших супермаркетов отданы под чистящие средства. Но здесь в Судане это является неизбежной частью жизни.

Собор из грязи

На самом деле мы мало знаем о грязи в Африке. А ведь фактически мы даже строим из неё. Мы называем это замесить грязь. Вот что значит замесить грязь: смешать воду и землю, чтобы сделать вязкую грязь. Плюхнуть её на подготовленный каркас из бамбука и делать так пока не закроются все дырки. Делать крышу – тоже самое. Потом трамбуешь грязь на полу и если ты действительно хочешь что‑то стильное, смазываешь внешние стены коровьими «лепёшками», размешанными в воде. И вот! – ещё один грязе–домик готов для житья.

Когда мы строим из грязи и соломы и называем это домом, это временно. Хороший ветер всё сломает и заставит жильцов перестраивать дом. Многие из наших любимых здесь не могут позволить себе построить дом по–другому. Если придёт сильный ветер с дождём, их грязе–домик может смыть за день. Они должны будут начать заново.

Когда мы затрачиваем время, чтобы вручную собрать грязь в формы, а потом обжечь на огне кирпичи, наш дом становится более надёжным. Ветер и дождь могут пройти, а дом останется неподвижным.

В течение двадцати с лишним лет никто не озаботился, чтобы построить нормальный дом. Ведь идёт война. Женщин насилуют, детей забирают в рабство, деревни бомбят. Никто не заботится ни о чём, лишь как‑то выжить на время. Теперь война на момент притихла, и люди стали перестраивать разрушенное и двигаться в будущее.

Как‑то я «шагала» через деревню. Так в Судане говорят о ходьбе. Для меня это особенное слово, когда я действительно «шагаю». (Ведь у меня только одна нога, помните?). По дороге, среди грязе–домиков, Бог начал говорить мне о замках в грязи. Его многосмысленность в тот момент не ускользнула от меня. Он сказал, что речь не о тех строениях, что окружают меня. А о том, что Он строит внутри меня.