Рушель Блаво - 33 способа перепрограммирования организма на счастье и здоровье. Метод Аватар

На Большом проспекте Васильевского острова в Санкт-Петербурге есть одно кафе, которое я очень люблю. Мой близкий друг Мишель Мессинг, зная мою любовь к этому месту, как-то назначил встречу именно там. Но, как всегда, опаздывал. Вот уже десять минут я сидел возле окна, мимо которого проходили люди, проезжали машины. Дверь периодически открывалась, внося вместе с очередным посетителем запах летнего Петербурга. В запахе этом смешались ветерок с залива, дым легких сигарет, аромат свежей листвы и терпкого кофе. Как-то сама припомнилась юность: первая любовь, экзамены в школе, концерт местной рок-группы, исполнявшей песни из репертуара «Машины времени». В пору было предаться ностальгии по безвозвратно ушедшим годам… Но разве теперь мне живется хуже, чем тогда? Я часто задаю себе вопросы: хочу ли я снова стать молодым? вернуть юность? заново испытать те чувства? И чаще всего на эти вопросы я отвечаю отрицательно. Все это было и осталось в памяти, теперь есть настоящее, и я в нем живу. Может, потому и живу, что свято верю: настоящее лучше прошлого, а будущее лучше настоящего. Из этого тезиса я черпаю жизненные силы. Жить для себя — значит жить для людей. Таков мой принцип. И я рад тому, что смог найти единомышленников, друзей, при помощи которых я и могу выполнять свою работу.

Опасности, пережитые вместе с другими, сближают нас. В справедливости этой мысли мне пришлось убедиться в Тибете. И еще одна мысль, которую я для себя открыл только там: общая цель способствует зарождению подлинной дружбы. Казалось бы, что может быть общего у меня и бывшего полковника КГБ, а ныне торговца драгоценностями? Оказалось, что не просто много общего. На поверку выяснилось: Петрович — Человек с большой буквы. Тот самый друг, который познается в беде. А Александр Федорович Белоусов? Ведь если бы не он, мы бы вряд ли смогли выжить в Гималаях. И как вела себя Настя Ветрова — юная петербургская журналистка? Не жалко многое отдать, чтобы убедиться в главном: люди остались людьми. Когда все работы по извлечению музыки из минерала были завершены, хотелось воскликнуть: мы сделали это! И если честно, я ощущал себя на самой вершине человеческих возможностей. Цель достигнута, чего еще желать? Тогда Мишель Мессинг очень быстро вернул меня на землю:

— И вы, коллега, уверены, что современники и потомки снимут шапки и будут до скончания времен петь хвалу Рушелю Блаво, нашедшему музыку камня?

Понимая иронию Мишеля, я тем не менее никак не мог признаться себе в том, что нахожусь в самом начале пути. Видимо, сказывалась общая усталость, давало себя знать столь присущее любому из нас желание как можно дольше почивать на лаврах. Между тем внутренне я сознавал: все впереди. Мессинг это сознание во мне всячески культивировал с присущими ему психологическими ухищрениями:

— Я — вершина всего, что уже свершено. Я — начало будущих времен, — торжественно продекламировал мой друг.

Я задумался над его словами. Так что же — снова в Тибет? В голове выстроился план: позвонить прямо сейчас Белоусову, который недавно вернулся оттуда; срочно выйти на Настю и Петровича…

— Не спешите, коллега, — прервал мои мысли Мессинг. — Будьте благоразумны, не торопите события. Американский поэт Уолт Уитмен, который и сказал про вершину всего, что уже свершено, и про начало будущих времен, был велик в своем знании природы человека…

Ну что за привычка замолкать на полуслове?! Столько лет знаю Мишеля, а привыкнуть к этой его поведенческой особенности никак не могу.

Такое ощущение, что он уснул. Ан нет:

— Дайте мне, мой друг, неделю на размышление, а потом я скажу, что думаю о перспективах нашего проекта.

И вот, неделя прошла. Прошло еще полчаса, выпито две чашки кофе и съедено по двести граммов мороженого.

— Нижайше прошу простить меня, коллега! — вместе с Мессингом в дверь кафе на Большом вошла прелестная девушка. Почему-то сразу в голове мелькнуло есенинское «я красивых таких не видел». А ведь правда — не видел. Темные волосы чуть ниже плеч, высокий рост, а из-под челки глядят волшебные глаза — как у Марины Влади в фильме «Колдунья».

Мишель наслаждался моим замешательством — эффект был явно спланирован заранее.

— Прошу любить и жаловать: Алексия Мессинг, — отрекомендовал «Марину Влади» мой друг и взял торжественную паузу.

Да что же это такое? Мессинг? Ничто не раздражает меня так, как мой друг с его любовью к моэмовским эффектам [2] Героиня романа Сомерсета Моэма «Театр» Джулия Ламберт не знала себе равных в искусстве «держать паузу». . Глоток кофе, взять себя в руки.

— Алексия, — красавица протянула мне руку с изящным браслетом-змейкой.

— Рушель Блаво, — только и смог вымолвить я.

Триумф Мессинга, казалось, сломал стену кафе и уже летел по Большому проспекту в сторону стрелки Васильевского острова, чтобы, с легкостью преодолев своенравную Неву, воцариться на куполе Исаакиевского собора или на вершине Александрийского столпа.

— Мне двойной кофе без сахара, — заявил триумфатор подошедшей официантке. — А для барышни капучино.

Дождавшись, пока официантка удалится, Мессинг обратился ко мне:

— Я не случайно пригласил на нашу встречу эту очаровательную особу, коллега. Дело в том, что Алексия Мессинг, — Мишель сделал ударение на слове «Мессинг», — специалист по новейшей истории, профессор Сорбонны. Ну и по совместительству — моя дочь.

В этот момент от волнения я разлил кофе на оранжевую скатерть. Да сколько же может Мишель торжествовать?! В голове промелькнуло: «взрослая дочь молодого человека».

— Узкая специализация Алексии — Третий рейх, — продолжил мой наслаждающийся друг.

Я совсем растерялся.

— Третий рейх, — повторил Мессинг. — Впрочем, Алексия сама вам все расскажет.

— Видите ли, папá, — легкий акцент выдавал в дочери Мишеля иностранку, а ударение в слове «папá» было сделано на последнем слоге, — рассказал мне про вашу экспедицию в Тибет, про музыкальный минерал и про долгожителей. В сфере моих научных интересов оказалось сейчас нечто очень близкое к тому, чем занимаетесь вы.

Видимо, Алексии от отца досталась эта привычка делать паузы в речи. Или я должен что-то спросить? Но что? Действительно, один из пяти камней-звезд, поисками которых мы занимались в Непале, был достоянием Третьего рейха, принадлежал Гитлеру, а затем Борману. Именно этот камень стараниями Белоусова уплыл вместе с Борманом в Аргентину, где был уничтожен в 1972 году. Кажется, других отсылок к немецким нацистам не было.

— В фашистской Германии, коллега, — продолжил Мишель, — велись специальные исследования, целью которых на определенном этапе было следующее: доказать происхождение германской расы от атлантов и, возможно, предшествовавших им или за ними последовавших лемурийцев. Алексии удалось найти документ, недвусмысленно указывающий на этот факт.