Рушель Блаво - 33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома и на даче

— Нет, Мишель, не полечу, простите, мой друг! Я провожу вас до Барнаула и вернусь.

— Как, Александр Федорович, а моя свадьба! Вы же мой кум! Вы просто обязаны на ней быть!

— Настя, друг мой юный, конечно, я приеду к вам на свадьбу, как же иначе!

— С Серафимой?

— Этого я вам сказать не могу, мы пока слишком мало прожили вместе, чтобы я мог знать, согласится ли когда-нибудь моя Серафима хотя бы ненадолго оставить свои горы.

— А мои дети, Александр Федорович, ваши крестники? Они же будут скучать по вам!

— Алексия, дорогая, я буду к ним приезжать, и недалеко то время, когда Полина и Николай сами смогут навестить меня.

— Александр Федорович, я без вашей помощи — как без рук! Вы просто необходимы нам всем в Институте медицины! Вы — ценнейший исследователь, я просто не представляю, как мы без обойдемся!

— А вот поэтому-то я и собираюсь в Барнаул: мне необходимо приобрести компьютер и подключить к нему Интернет. Рушель, Мишель, я вас очень прошу, когда приедете в Петербург, пожалуйста, скиньте на мою почту все, что есть в моем стационарном компьютере в кабинете, хорошо? Я буду вам очень благодарен — я собираюсь продолжать работать и сотрудничать с вами, коллеги.

— Безусловно, Александр Федорович, мы это сделаем, но только как же вы получите наше послание? Я что-то не видел Интернета в домике Хранительницы.

— Не беда, он есть неподалеку, у горы, а небольшая прогулка мне не повредит.

— Но как же вы без Публички, без БАНа? Без вашего любимого архива РГО?

— Я буду приезжать, дорогие мои, я буду приезжать часто и к вам, и к моим драгоценным крестникам, и в библиотеки! Знаете, ведь бывали в моей жизни периоды, когда я жил изгнанником, и не было у меня в то время ни библиотек, ни любви. Любовь — вещь редкая, и потерять ее — самое настоящее преступление, за которым неминуемо последует наказание.

Я понимал, как понимали и мои друзья, что Александр Федорович Белоусов, безусловно, прав, но все-таки очень грустно было расставаться с ним, оставлять на Алтае, в сердце тайги, в совсем чужом, загадочном и странном мире.

— Дорогой вы наш Александр Федорович! Позвольте сделать вам подарок. Вы сами очень хорошо знаете, что это такое, и умеете прекрасно им пользоваться, — и мой друг Мишель Мессинг преподнес Белоусову свой чудесный «магический кристалл». — Я вполне способен сделать такие же приборы для всех, а мой внук Колька мне поможет, но мне бы очень не хотелось потерять связь с вами, Александр Федорович, и еще больше не хотелось бы, чтобы эту связь потеряли мои внуки! Они любят вас, и мне кажется, что ваше духовное родство принципиально значимо для них, важно для формирования личностей этих гениальных, но очень непростых детей.

Александр Федорович Белоусов ничего не ответил Мишелю: он молча плакал, не вытирая слез.

Мы решили не задерживаться на турбазе дольше, чем на сутки — Александр Федорович договорился о баньке для нас, а отказаться от такого наслаждения мы просто не могли.

Но вот, чистые и довольные, ранним утром мы сели в нашу маршрутку и отправилась в Барнаул, чтобы оттуда уже лететь домой, в Санкт-Петербург, где нас с нетерпением ждали Петрович, Полька и Колька, и Леонид.

В этот раз путь до Барнаула занял шестнадцать с половиной часов против прежних четырнадцати. Мессинг предвидел это, поэтому еще на турбазе заказал для нас через Интернет билеты на следующий вечер — в противном случае мы ровно на эти два с половиной часа разницы времени в пути опоздали бы на самолет Поэтому в Барнауле мы заночевали в гостинице.

А утром мы пошли бродить по городу. Барнаул оказался большим и интересным. Попадались в нем и старинные дома восемнадцатого столетия — времен основания города, — и здания советского периода, и совсем новодел. Широкие площади — а рядом заброшенный уголок старинного барского сада. Густые, заросшие парки рядом с шумными магистралями, и тихие незаасфальтированные улочки… Таких городов много в России, они не маленькие, но мегаполисами их назвать нельзя; их изрядно порушили, но и здесь глаз может найти какой-нибудь архитектурный шедевр. В Барнауле, например, сохранился деревянный модерн, к которому я испытываю самые нежные чувства и стоять которому осталось недолго, если, конечно, о нем не позаботится местное градоначальство. В Барнауле не так много подобных зданий, как, например, в Томске, но все равно было приятно их увидеть.

Простите меня, дорогие мои читатели, что я отвлекся от непосредственной задачи своего повествования, но в любом путешествии внешние впечатления тоже очень важны.

Мы вместе подобрали Александру Федоровичу подходящий ноутбук, купили модем для подключения Интернета, и теперь просто гуляли, никуда особенно не стремясь, глазея по сторонам и пытаясь почувствовать ритм жизни города.

— А здесь, дорогие мои, — сказал Александр Федорович, когда мы проходили мимо большого помпезного здания, — лет двести назад обитал известный генерал-заводчик, Иван Кириллович Моргулов. У него в супругах была прелестная Ташенька, Порханова в девичестве, из мелких местных дворян. Уж и хороша была Ташенька! Пела, танцевала, музицировала изящнее всех барышень местных, такую и в столицу было не стыдно привезти, да только вместо столицы выдали ее замуж за Моргулова. Богат и знатен был генерал, во всем крае не было богаче и знатнее него. И вот однажды на балу, который генерал устраивал в честь именин своей молоденькой жены, Ташенька весь вечер танцевала с молодым горным инженером. А как только закончился бал, разъехались гости, отвел Иван Кириллович свою юною супругу в погреб, да и запер там, оставив только кувшин воды да краюху хлеба. С тех пор почти двести лет слышат барнаульцы, как плачет дух голубой дамы, просит выпустить его на свободу. Да только никто не знает, что для этого надо сделать.

— А почему дама голубая, Александр Федорович?

— А я разве не сказал вам? Ташенька голубой цвет всем другим предпочитала, и на том злосчастном балу была в голубом платье, в голубом же платье ее и замуровал не в меру ревнивый супруг.

— Какая печальная легенда… И без того грустно, а теперь только и думается, что об этой несчастной Ташеньке. Не грустите, Настенька, вам ли грустить, — вы возвращаетесь домой, к любимому и любящему жениху, после интереснейшей и чрезвычайно успешной экспедиции! А голубая дама… Забудьте о ней, Настенька! Такие легенды хранит чуть ни каждая старинная усадьба.

— Да, я уеду, а вы, Александр Федорович!

— А я приеду скоро к вам на свадьбу, Настенька.

— Здесь, на Алтае, лучше, чем во многих других местах, помнят легендарную историю. Может быть, именно поэтому вам и удалось сделать так много, друзья мои.