Митерикон

9) Однажды блаженная Сарра, увидев юную монахиню смеющеюся, сказала ей: не смейся сестра; ибо тем ты отгоняешь от себя страх Божий и подпадаешь посмеянию диавола.

10) Блаженная Феодора разсказывала: одну девственницу, престарелую летами и преуспевшую в страхе Божием, спросила я о причине ея удаления от мира, и она вздохнув, так начала мне говорить: отец у меня был кроток и тих, но немощен телом, так что всю почти жизнь пролежал в посте ли. Впрочем когда бывал здоров, работал смиренно в поле, и терпеливо собирал нужное для дома. — Вел он такую уединенную жизнь, что редко с кем входил в беседу в селении нашем, и так любил молчание, что тем, кои не знали его, казался немым. Мать же моя была совершенно противнаго нрава; о всем любопытствовала и за пределами отечества; когда говорила, то казалось все тело ея было языком; со все ми почти ссорилась и бранилась; любила пить вино, водилась с развратниками и разоряла дом. Между тем не знала болезни, во всю жизнь свою была очень здорова. — Наконец отец мой, истощенный долговременными болезнями, умер. Вслед за сим возмутился воздух, начались страшные громы и молнии, бури и дожди, — так что до трех дней не могло быть предано земле тело его. Тогда все в селении, качая го ловами, говорили: какое зло безвестно крылось между нами! Верно это враг Божий, когда сама тварь не дает нам предать его земле. Но чтоб не затлело тело его и не причинило вреда, хотя с трудом, под дождем и бурею, решились похоронить его. — Мать моя, после того получив свободу, предалась еще большему разврату. Но когда потом умерла, погода была ясная, и все кажется споспешествовало светлости ея похорон. — Я осталась в малолетстве. Но когда потом вышла из детскаго возраста, и страсти начали пробуждаться и тревожить мое не опытное сердце, — в один вечер я села и начала помышлять о том, какой избрать мне путь жизни? Идти ли путем отца — в кротости, благочестии и чистоте? — Но, думала я, что пользы было ему от такой жизни? Всегда болезни и скорби, и по смерти земля как–бы не принимала тела его. Если б угодна была Богу такая жизнь, не потерпел бы он столько зол. — Жизнь матери, кажется, вернее. Она жила по всем желаниям сердца, и была всегда здорова, и погребения сподобилась светлаго. Так жизнь матери лучше. Ибо лучше своим глазам верить, и следовать тому, что верно и известно. — Итак мне показалось, что лучше идти путем матери. — Между тем настала ночь, и меня объял сон. — И вот предстает мне в сновидении некто высокий ростом, страшный видом, и грозно спрашивает меня: скажи мне, говорит, какие помыслы в сердце твоем? Дрожа от страха, я не могла и смотреть на него; а он еще более страшным голосом требовал сказать ему, о чем помышляла я. — Отуманенная страхом, я забыла о чем думала, и сказала: я ничего не помню. Тогда он сам напомнил мне все. Обличенная, я созналась в том и просила прощения, предлагая в извинение причину, побудившую меня так подумать. После сего он сказал мне: поди посмотри, какова участь отца твоего и какова — матери твоей, и тогда избери себе что хочешь, — и взяв меня за руку, повел. Ввел он меня в сад, исполненный всякаго рода дерев с плодами, красоты, превышающей всякое повествование.

Когда вошли мы в средину, то нас встретил отец мой и обнял меня, называя любезным чадом. — Я просилась остаться с ним, но он сказал мне: теперь это невозможно, но если пойдешь по стопам моим, то придешь сюда в короткое время. Я опять начала умолять отца; но ангел, введший меня туда, сказал мне: иди теперь посмотри, где мать твоя. И ввел меня в жилище, исполненное мрака и зловония. Там показал он мне печь, горящую огнем и смолу кипящую. Какия‑то страшныя лица стояли вокруг печи. Я посмотрела вниз, и увидела мать свою в огне по самую шею. Она скрежетала зубами, жегомая огнем и снедаемая червями. Увидев меня, она возопила: увы мне, чадо мое! увы мне от злых дел моих! — Смешным казалось мне честное твое целомудрие, и за блуд и невоздержание не думала я быть наказанною! — И вот что терплю за кратковременную сладость. Но помоги мне, чадо мое! Вспомни болезни рождения и заботы воспитания, и помоги матери своей! В жалости я протянула было к ней руку, но огнь опалил руку мою, так что от несносной боли я закричала крепко, и проснулась. От крика моего проснулись и бывшие со мною в доме, и прибежав ко мне, спрашивали о причине моего испуга. Я разсказала им виденное, и благодаря человеколюбие Бога, избрала путь жизни отца моего. — Вот что разказала мне честная сестра! Итак зная, какия страшныя муки ожидают грешников, и как отрадны жилища идущих путем заповедей Божиих, положим в сердце своем удаляться от зла и творить благо, да благостию Господа наследуем живот вечный.

11) Преподобная Пелагия говорила о безстыдной вольности или смелости — родительнице всякаго зла: вольность, как огнь пламенеющий поядает все плоды души. — Послушайте теперь и о смехе: смех вон изгоняет блаженный плач; смех не созидает, но созданное разрушает и губит; смех оскорбляет и отгоняет Святаго Духа и вводит в душу свою злой дух; смех, ввергая в блуд, растлевает тело; смех изгоняет добродетели, не помнит смерти и не помышляет о муках.

12) Она также говорила: начало падения монаха есть смех и вольность.

13) И еще преподобная Пелагия учила: подпадши телесным страстям, да не нерадим каяться и плакать о себе, прежде нежели застанет нас плач суда.

14) Одна монахиня пришла к преподобной Пелагие и говорит ей: что мне делать, госпожа моя, с грехами моими? Преподобная отвечала: желающий избавиться от грехов, сестра, безмолвием, молчанием и плачем избавляется от них.

15) Опять сказала: плач, молчание и безмолвие есть путь, который показали нам отцы и Писание. Итак, в безмолвии плачьте о грехах своих; ибо другаго пути, кроме сего, нет.

16) Блаженная Феодора сказала: люби молчание больше чем беседу; ибо молчание есть сокровище монахов, беседа же иждивает богатство их.

17). Блаженная Сарра сказала: знаю, что скудость хлеба и пост утончают тело; но бдение измождает плоть более поста.

18) Блаженная Сарра сказала: ничем так не смиряется душа, как скудостию хлеба и воды. Когда неприятель хочет взять город; то наперед задерживает съестные припасы и воду, и — граждане предаются ему нехотя: так и монах, если не стеснит чрева своего алчбою и жаждою, не может избавиться от злых помыслов.

19) Опять сказала: если человек будет помнить слово Писания: от слов твоих оправдишися, и от слов твоих осудишися, — то изберет лучше молчать.

20) Сказала также: как дым отгоняет пчел, — и тогда берут сладость их делания; так и телесный покой отгоняет страх Божий от души, и губит все благое делание ея.

21) Св. Синклитикия говорила о преподобной Феодоре, что всю четыредесятницу она довольствовалась семью литра ми чечевицы и одним кувшином воды.