Повесть о Варлааме и Иосафе

Он же ему отвечал: "Я не могу оказать тебе сегодня никакой помощи, потому что со мной случилось несчастие, причинившее мне много забот, так что у меня теперь свое горе. Я, если хочешь, могу тебя немного проводить, но помочь не могу ничем и, возвратившись домой, предамся собственным заботам". Таким образом, выйдя от него с пустыми руками и не получив нигде помощи, он отправляется к третьему другу, о котором никогда не заботился и с которым не делился своими радостями, и говорит ему с пристыженным и потупленным взором: "Я не смею обращаться к тебе, так как знаю, что ты не видел с моей стороны в отношении к тебе никакого добраго дела, ни даже простого расположения. Но так как меня теперь постигло ужасное горе, и ни одна из надежд на моих прежних друзей не оправдалась, то я и решился придти к тебе просить оказать мне, если можешь, хотя какую-нибудь помощь. Прошу тебя: не откажи мне, не напоминай мне теперь о моей прошлой несправедливости". Но друг говорит ему с веселым и ласковым лицом: "Нет, я считаю тебя истинным другом и, помня о том незначительном благодеянии, которое ты мне когда-то оказал, я отдам тебе сегодня с процентами. Не бойся и не робей: я буду твоим предстателем, буду просить за тебя царя, чтобы он не отдавал тебя в руки врагов твоих; так ты ободрись и не печалься". Тогда этот человек, растроганный, сказал ему со слезами: "О, я безумец! О чем мне прежде плакать? Презирать ли мне себя за свое глупое пристрастие к неблагодарным друзьям, забывшим оказанное мною им добро, или же сокрушаться о той безумной несправедливости, которую я выказал в отношении тебя, истиннаго, искренняго друга?!"

Иоасаф, слушавший с недоумением эту притчу, просил разъяснения ея. Тогда Варлаам говорит ему:

"Под первым другом здесь следует разуметь любостяжательность и богатство. Из-за них человек подвергается безчисленным опасностям и терпит много горя. Когда же приходит час смерти, то все его богатство ничего полезнаго ему дать не может, кроме рубища, в котором можно быть похороненным. Под вторым другом следует разуметь жену, детей, родственников и друзей. Привязанный к ним телом и душою, человек ничего не жалеет для них и бывает с ними неотлучно. В час же смерти он ничего от них не получает, кроме провожания к могиле, после чего они сейчас же возвращаются к своим делам и заботам; так же скоро перестают вспоминать о нем и забывают даже о месте могилы когда-то любимаго человека. Под третьим же другом, бывшем в пренебрежении, считающимся недостойным, с которым не только не искали сближения, но котораго, напротив, избегали; который был как бы отверженным, надо понимать совокупность всего хорошаго, как-то: веру, надежду, любовь, сострадание, человеколюбие и всякия другия добродетели, вообще, все, что может нам быть полезным в час смерти, быть нашим ходатаем пред Господом, освободить нас от наших врагов, от власти тех немилостивых сборщиков податей, которые в том свете безжалостно берут следуемое и стараются только об одном, чтобы иметь нас в своей власти. Тот есть наш истинный друг, который помнит даже о малейшем благодеянии, оказанном ему с нашей стороны и с процентами возвращает данное".

Выслушав этот разсказ, Иоасаф сказал: "Да наградит тебя Господь Бог твой, премудрый муж, за то, что ты своими мудрыми словами просветил духовною радостью мою душу. Выставь мне еще в какой-нибудь притче пустоту и ничтожество благ мира сего, где было бы выяснено средство мирно и безопасно провести эту жизнь".

Тогда Варлаам отвечал ему: "Выслушай притчу на разрешение и этого вопроса. Знал я один большой город, граждане котораго имели обыкновение брать себе в цари какого-нибудь иноземца, совершенно незнакомаго с их законами и обычаями, которому они предоставляли неограниченную власть в продолжение одного года. По истечении же этого срока они вдруг неожиданно нападали на него, когда он беззаботно жил в роскоши, предаваясь всяким наслаждениям, считая свою власть упроченной до конца жизни; снимали с него царския одежды и торжественно водили без одежды по городу, после чего изгоняли на какой-нибудь отдаленный остров, где он томился в лишениях пищи и одежды, терпел голод и стужу. Как неожиданно достались ему роскошь и жизнь в веселии, так же неожиданно оне обратились в горе и лишения.

Но как-то раз гражданам того города попался умный и смышленый царь, который не чрезмерно увлекался выпавшим на его долю счастьем и не подражал беззаботности своих предшественников, но постоянно думал о том, чтобы навсегда укрепить свое благополучие. Будучи пытливым, он узнал однажды от одного из своих советников об обычае своих подданных — изгонять царей, и что потому следует обезопасить себя на последующее время. Выведав, на какой остров ему придется уже вскоре отправиться и, таким образом, оставить власть и свои сокровища, которыми он до сих пор свободно пользовался, он отобрал от них большое количество золота, серебра и драгоценных камней, вручил их своим самым преданным слугам и велел отвезти на тот самый остров, куда ему предстояло отправиться. Когда прошел годичный срок, граждане, собравшись, поступили с ним, как и с его предшественниками. Но его предшественники терпели в изгнании голод и стужу. Этот же, приготовив большия сокровища, продолжал жить в роскоши и веселии, таким образом, благодаря уму, упрочив свое дальнейшее благополучие.

Под городом ты разумей здесь эту пустую, обманчивую мирскую жизнь; под гражданами — власть диавола, царствующаго над мраком мира сего, прельщающаго нас его наслаждениями и удовольствиями; по его же внушению люди смотрят на тленное и кратковременное, как на вечное и нетленное. И вот нас, находящихся в таком обмане и заблуждении, не заботящихся о будущих вечных и прочных благах, а потому и не готовящихся к тому, чтобы быть достойными обладания ими, внезапно постигает гибель чрез смерть. Тогда-то позорные, злые обитатели мрака, под господством которых многие люди провели всю свою жизнь, отведут этих людей в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма (Иов. 10, 22).

Под добрым же советником, сказавшим тому мудрому царю всю правду и направившим его на спасительный для него путь, разумей мое ничтожество, меня, который пришел указать тебе истинный, благий путь, приводящий к вечным, нетленным благам. Ты его найдешь, если оставишь все мирское, вводящее в обман, что и я злополучно любил; любил и я все эти мирския удовольствия и наслаждения.

Но, взглянув на них умственными духовными очами, проследив весь ход человеческой жизни, заметив, как одно в ней приходит, другое проходит, ничто не имеет ни твердости, ни постоянства: богатые не пребывают вечно в богатстве, сильные—во власти, мудрецы—в мудрости, изнеженные роскошною жизнью—в роскоши, считающие себя в безопасности висят на волоске, что вообще ни одно из земных благ непрочно и невечно, но все они подобны потокам тающаго снега, низвергающимся в неизмеримую глубину моря (так переменчиво и временно земное счастие!), я понял, что все это пустота и суета, и что от всего этого нет никакой пользы. Как до меня ни одно из земных благ не было прочно и постоянно: ни богатство, ни слава, ни власть, ни почет, но все проходило и предавалось забвению, так оно будет и после меня. Никому не дано в удел наслаждаться на земле вечно.