И.К.Сурский - Отец Иоанн Кронштадский (Том 1)

Когда о. Иоанн служил обедню, то молитвенное напряжение его было столь велико, что он обливался потом, подобно тому как Христос во время молитвы в Гефсиманском Саду.

Я неоднократно видел, что подрясник его на спине был промокшим от пота и тогда он переодевался и менял рубашку. Многие священнослужители местные и приезжие стремились отслужить с о. Иоанном литургию, а причащающихся после общей исповеди было много тысяч. Поэтому нередко служили 12 священников и на престоле стояли 12 огромных чаш и 12 дискосов.

В проповедях о. Иоанн не бил на эффект и потому не был красноречив, он говорил просто, но властно. Каждое слово его пронизывало душу слушателей.

Такое действие его проповедей нельзя объяснить той или другой манерой говорить.

Сколько ни проповедуют громко и красноречиво неверующие священнослужители, получившие сан только потому, что происходили из духовного знания, но это производит на слушателей впечатление только актера, хорошо вошедшего в разыгрываемую роль.

Потрясающее действие проповедей о. Иоанна на слушателей можно объяснить лишь тем, что через него говорил Дух Святый и что он учил как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи.

Внебогослужебные беседы и наставления о. Иоанна были также необыкновенно действенны.

Однажды зашла речь о бытии Бога.

- Батюшка! Вот Библия говорит о происхождении земли, человека, а если взять науку...

- Не бери науку в критику Библии, - строго перебивает пастырь. - В Бога мы можем только верить, а не доказывать Его бытие. Кто верит, тот не требует доказательств, а если ты хочешь доказывать, так где же вера?

- Но ведь учение - свет, батюшка.

- Свет, большой свет. Но скажи, разве ты зажигаешь лампу днем? Или, если ты пришел ночью любоваться на звездное небо, разве ты принесешь свечу. Она тебе мешать будет, а ведь и лампа и свеча - свет...

- Так батюшка... Я рад бы веровать, но не могу.

- И я не могу, и все мы не можем. Вера дается просящим ее. Ты говоришь - хочешь верить, вот и проси. Обрати взор свой к небесам, забудь земное и проси Царя Небесного.

Случалось, что после подобных бесед споривший являлся через несколько времени радостный, сияющий...

- Батюшка, и я получил веру. И как легко, как хорошо! Весь мир кажется обнял бы, с души точно гора свалилась!

Желающих исповедаться у о. Иоанна стало так много, что исполнить это желание было физически невозможно. Надо сказать, что Андреевский собор в Кронштадте во время службы отца Иоанна бывал переполнен так, что яблоку упасть некуда, а между тем собор вмещал от 5 до 7 тысяч человек.

Поэтому ли или для вящей силы Таинства Покаяния, о. Иоанн производил в Андреевском соборе общие исповеди всех присутствовавших, как это имело место в первые века христианства.

Я слышал от лиц, принимавших участие в общей исповеди, что это было нечто потрясающее. Вот как описывал мне это мой друг, ныне умерший, б. Директор Тифлисской Конторы Государственного Банка Константин Семенович Звягин. В молодости он был офицером Конно-Горной Артиллерии и ходил на Памир. Затем, в чине штабс-капитана конной артиллерии участвовал дважды в посольствах, отправленных Императором Александром III к императору Мепелику II, Негусу Абисинии (Эфиопии), и подолгу жил в Эфиопии. Молодость и зрелый возраст он провел бурно. Надумав уже под 40 лет жениться на девушке из хорошей и благочестивой семьи, он отправился к о. Иоанну в Кронштадт и принял участие в общей исповеди. Все бывшие в соборе, совершенно откровенно, не стесняясь массы народа, выкрикивали свои грехи, не исключая и самых ужасных, и притом кричали очень громко, чтобы, если возможно, о. Иоанн их услышал. Кричал и Звягин. В соборе стоял стон, пот градом катился не от жары, а от переживаемого потрясения.

Рыдали буквально все без малейшего изъятия и вместе с этими воплями и стонами дивно очищались души людские, как в горниле огня очищается кусок золота.

«Невольно обратили на себя мое внимание, - пишет одна женщина, - два господина, стоявшие за решеткой передо мной: один седой, другой молодой, оба изысканно и щегольски одетые; сначала старый слушал о. Иоанна со снисходительным видом, а молодой просто с улыбкой, но по мере продолжения отцом Иоанном речи, выражение лиц их делалось серьезным и сосредоточенным: кончилось тем, что оба они не стали, а прямо упали на колени и навзрыд заплакали, закрывши лицо руками...

О. Иоанн стоял на амвоне перед образом Спасителя и пламенно горячо молился, испрашивая у Господа милосердного прощения всей массе громко кающегося и рыдающего народа. Он смотрел на нас своим глубоким взором и вдруг... крупные слезы градом покатились по лицу его.

Он плакал о нас... Он своими чистыми слезами омывал скверну грехов наших... Где же еще есть лучшее доказательство святой, Евангельской любви к ближнему?.. Это ли не любовь глубокая, всеобъемлющая, скорбящая, страдающая и чистосердечными слезами омывающая грехи ближнего своего?..

Да, о. Иоанн плакал, соединяя свои слезы с нашими слезами, и, как ИСТИННО добрый пастырь стада Христова, скорбел душою за овцы своя!..

И в этот-то момент волнение рыдающего народа достигло высшей степени!

Громадный собор наполнился стонами, криками и рыданиями; казалось, весь храм дрожал от непрерывных воплей народа!..

Потрясающая картина! Величественное и вместе с тем умилительное зрелище, ясно доказывающее, как сильна вера в Бога и как велик дух русского народа, воздвигнутого на добрый подвиг покаяния вдохновенными наставлениями мудрого пастыря!..

Но вот среди воплей раздался голос о. Иоанна, просящего народ утихнуть.

Послушные его голосу, мы умолкли и с радостной надеждой смотрели на лицо его».

«Покаялись ли вы? Желаете ли исправиться?» - громко спросил о. Иоанн трепещущую толпу.

«Покаялись, батюшка! Желаем исправиться! Помолись за нас!» - единодушно, искренно грянула толпа в ответ и смиренно наклонила головы, ожидая прощения и разрешения от грехов, через своего духовного отца, имеющего власть от Господа вязать и решать грехи людские.

Гробовая тишина водворилась, когда о. Иоанн, стоя на амвоне, поднял эпитрахиль и протянул ее вперед, как бы покрывая ею головы присутствовавших, и прочитал разрешительную молитву.

Радостный, освобожденный от тяжкого бремени, народ вздохнул свободно, со слезами радости смотрел на сияющего духовным торжеством доброго пастыря, сумевшего всколыхнуть спасительным стыдом души кающихся и омыть своими слезами загрязненные души.

Более двух часов длилось причащение многочисленного народа.

Причастившись затем из рук святого, Звягин, да наверное и все, вернулись домой совершенно обновленными, очищенными от всей многолетней скверны греховной, помрачившей их души.