проф.А.Г.Знаменский - Тайна загробного мира (Свидетельства об умерших, о бессмертии души и о загробной жизни)

Для меня потеря этого ребенка составляла безысходное горе, я днем и ночью плакала, не находя ни в чем утешения. Но вот однажды зимою я, проснувшись утром, услышала с левой стороны моей кровати голос моего сына Виктора, который звал меня: «Мама, мама, ты не спишь?».

Пораженная, я ответила: нет, не сплю, и повернула голову в ту сторону, откуда раздался голос, и – о чудо! – я увидела моего Виктора, стоявшего в светлой одежде и грустно смотревшего на меня. Казалось, что свет прямо шел от него, потому что в комнате было настолько темно, что без этого я не могла бы увидеть его. Он так близко стоял от меня, что первый порыв мой был броситься к нему и прижать к сердцу; но едва эта мысль промелькнула у меня в голове, как он предупредил меня: «Мама, ты меня не трогай, меня нельзя трогать». И при этих словах отодвинулся несколько назад. Я стала молча любоваться им, а он между тем продолжал говорить: «Мама, ты все плачешь обо мне, зачем ты плачешь? Мне ведь хорошо там, но еще лучше было бы, если бы ты меньше плакала. Ты не плачь». И исчез.

Через два года Виктор снова явился мне наяву, когда я была в спальне: «Мама, зачем тебе Оля, она тебе лишняя», – сказал он. (Оля моя дочь, которой было в ту пору около года.) Когда я спросила, неужели и ее возьмут, он сказал: «Она лишняя», – и исчез. За две недели до ее смерти он опять явился и сказал: «Мама, тебе Оля лишняя: у тебя все большие, она тебе будет только мешать». Я была уверена, что дочь моя умрет, и через две недели, придя домой, нисколько не удивилась, когда нянька объявила, что у ребенка жар и затем через два дня Оля моя умерла» («Ребус», 1893, № 2).

У монаха Ионы умер сын Косма, послушник в Чудовом монастыре. В пятницу под Лазареву субботу, около полуночи, Иона встал поправить лампадку и видит, что дверь отворилась, входит сын его в белой рубашке, а за ним два мальчика, прекрасно одетые.

– Косма, зачем ты пришел, не тронь меня, я боюсь тебя, – сказал отец.

– Не бойся, батюшка, я ничего не сделаю, – ответил он и поцеловал отца.

– Ребятишки, вы не уходите, не оставляйте меня одного с ним, – проговорил Иона. – Каково тебе, Косма, там?

– Слава Богу, батюшка, мне хорошо.

Отец еще хотел спросить о чем-то, но сын встал и поспешно проговорил: «Прости, батюшка, мне нужно навестить старца», – и, не сказав какого, вышел с мальчиками вон из кельи («Монастырские письма», п. 16).

«В ночь с 28-го на 29 сентября снилось мне, – передает граф М. В. Толстой, – будто стою я у себя в зале и слышу из гостиной раздаются голоса детей. Смотрю – проходят мимо меня в залу разные дети и между ними Володя, наш умерший сын. Я с радостью кинулся к нему, он улыбается мне своей прежней ангельской улыбкой. Я протянул к нему руки:

– Володя, это ты? – он кинулся мне на шею, и крепко, крепко обнял меня. – Где ты, моя радость, ты у Бога?

– Нет, я еще не у Бога, я скоро буду у Бога.

– Хорошо ли тебе?

– Хорошо, лучше чем у вас. А у вас я часто бываю, все около вас. Я все почти один, только Мария Магдалина со мною бывает. Иногда мне делается скучно.

– Когда тебе скучно?

– Особенно когда плачут обо мне. А меня утешает, когда обо мне молятся, когда дают бедным за меня. Я все молюсь, молюсь за мамашу, за вас, за братьев, за Пашу (сестру), за всех, кто меня любит. Милую мою мамашу обнимите за меня, вот так, крепко.

– Ты с ней повидался бы, моя радость.

– И повидаюсь, непременно повидаюсь.

– Когда же?

– Когда плакать перестанет.

Тут послышался голос моей жены из коридора, я обернулся туда к ней, потом взглянул назад – его уж нет.

Я проснулся с усиленным биением сердца, в таком волнении, что не мог удержаться от громких рыданий, которыми разбудил жену свою. В ту же минуту я набросал на бумагу виденное во сне слово в слово так, как было» (М. Погодин. «Простая речь о мудреных вещах»).

•Один врач, по имени Геннадий, – рассказывает блаженный Августин, – сомневался в безсмертии души и будущей жизни. Однажды он во сне видит юношу, который говорит ему:

– Ступай за мною.

Он последовал за ним и пришел в какой-то город. Потом, спустя некоторое время, тот же юноша явился ему во сне в другой раз и спросил:

– Знаешь ли ты меня?

– Очень хорошо, – отвечал врач.

– А почему ты знаешь меня?

– Ты меня водил в Какой-то город, где я слышал необыкновенно приятное пение.

– Что, ты видел город и слышал там пение во сне или наяву?

– Во сне.

– А то, что теперь я говорю с тобою, во сне или наяву слышишь ты?

– Во сне, – отвечал тот

– Где же тело твое в настоящую минуту?

– В моей постели.

– А знаешь ли ты, что в настоящую минуту ты ничего не видишь твоими телесными глазами?

– Знаю.

– Что же такое эти глаза, которыми теперь ты видишь меня?

Врач не знал, что отвечать, но юноша сказал ему:

– Как в настоящую минуту ты видишь и слышишь меня, хотя глаза твои закрыты и все чувства твои в бездействии, так будешь жить ты после твоей смерти: ты будешь видеть, но глазами духовными, поэтому не сомневайся, что после этой жизни будет другая жизнь» (А. Калмет, с. 95).

Один наш знакомый, человек с высшим образованием, заслуживающий полного доверия, А. Н. С-ин, рассказал следующий случай из своей жизни.

«Несколько лет тому назад, – говорил он, – полюбил я одну девушку, с которой имел намерение вступить в законный брак и уже был назначен день нашей свадьбы. Но за несколько дней до брака невеста моя простудилась, получила скоротечную чахотку и через три-четыре месяца умерла. Как ни велик был для меня удар, но время свое взяло, – я забыл о невесте или, по крайней мере, не скорбел о ней уже так, как в первое время после ее смерти.

Случилось мне однажды по делам службы проезжать через один город нашей Я-ской губернии, где были у меня родные, у которых я и остановился на одни сутки. На ночь мне отвели отдельную комнату. При мне была собака, умная и преданная. Ночь была, как теперь помню, лунная, хоть читай. Только что я было начал засыпать, как слышу, моя собака начинает ворчать. Зная, что она никогда напрасно не ворчит, я подумал, что, вероятно, в комнате нечаянно заперли кошку, или пробежала мышь. Я приподнялся с постели, но ничего не заметил, собака же сильнее и сильнее ворчала, видимо чего-то пугалась; смотрю – а у нее шерсть дыбом стоит. Начал было успокаивать ее, но собака более и более пугалась. Вместе с собакою безотчетно и я испугался чего-то, хотя от природы не был трусом; да так испугался, что на голове моей волосы подыматься стали. Замечательно, что испуг мой усиливался по мере испуга моей собаки, и дошел до такой степени, что, кажется, еще одна минута, я, наверное, лишился бы чувств. Но собака моя стала утихать, а вместе с нею и я стал успокаиваться и в то же время начал как бы ощущать чье-то присутствие и ожидал появления, сам не зная кого. Когда совершенно успокоился, вдруг ко мне подходит моя невеста и, целуя меня, говорит: «Здравствуй, А.Н.! Ты не веришь, что за гробом есть жизнь, вот я явилась тебе, смотри на меня, видишь – жива, даже целую тебя. Верь же, мой друг, что со смертию не прекращается жизнь человека». При этом она указала мне, что прочитать из Священного Писания о загробной жизни и из других разных духовных сочинений. Она сообщила мне еще нечто, о чем запретила рассказывать другим. Когда я встал на другой день,, то увидел себя совершенно поседевшим за одну ночь, так что мои родные испугались, когда увидели меня за утренним чаем.