Аврелий Августин (Блаженный) - Исповедь

18. И, однако, незаметно подползла к матери моей, как рассказывала мне, сыну, слуга Твоя - подползла страсть к вину.Родители обычно приказывали ей, как девушке воздержанной, доставать вино из бочки. Опустив туда через верхнее отверстие сосуд, она прежде чем перелить это чистое вино в бутылку, краем губ чуть-чуть отхлебывала его: больше она не могла, так как вино ей не нравилось. И делала она это вовсе не по склонности к пьянству, а от избытка, кипящих сил, ищущих выхода в мимолетных проказах; их обычно подавляет в отроческих душах глубокое уважение к старшим.

И вот, прибавляя к этой ежедневной капле ежедневно по капле - а "тот, кто пренебрегает малым, постепенно падает" - она докатилась до того, что с жадностью почти полными кубками стала поглощать неразбавленное вино. Где была тогда проницательная старушка и ее неумолимые запреты? Разве что-нибудь может одолеть тайную болезнь нашу, если Ты, Господи, не бодрствуешь над нами со Своим врачеванием? Нет отца, матери и воспитателей, но присутствуешь Ты, Который нас создал. Который зовешь нас. Который даже через... людей делаешь доброе, чтобы спасти душу. Что же сделал Ты тогда. Боже мой? Чем стал лечить? Чем исцелил? Не извлек ли Ты грубое и острое бранное слово из чужих уст, как врачебнцй нож, вынутый из неведомых запасов Твоих, и не отрезал ли одним ударом все гнилое? Служанка, ходившая обычно вместе с ней за вином, споря, как это бывает, с младшей хозяйкой с глазу на глаз, упрекнула ее в этом проступке и с едкой издевкой назвала"горькой пьяницей". Уязвленная этим уколом, она оглянулась на свою скверну, тотчас же осудила ее и от нее избавилась.

Так друзья, льстя, развращают, а враги, браня, обычно исправляют. Ты, однако, воздаешь им не за то, что делаешь через них, а за их намерения. Она, рассердившись, хотела не излечить младшую хозяйку, а вывести ее из себя - тайком, потому ли, что так уже подошло и с местом и со временем ссоры, или потому, что сама она боялась попасть в беду за поздний донос. Ты же, Господи, правящий всем, что есть на небесах и на земле, обращающий вспять для целей Своих водные пучины и подчиняющий Себе буйный поток времени. Ты безумием одной души исцелил другую. Если кто словом своим исправил того, кого он хотел исправить, пусть он, после моего рассказа, не приписывает этого исправления своим силам.

19. Воспитанная в целомудрии и воздержании, подчиняясь родителям скорее из послушания Тебе, чем Тебе из послушания родителям, она, войдя в брачный возраст, вручена была мужу, служила ему, как господину, и старалась приобрести его для Тебя. О Тебе говорила ему вся стать ее, делавшая ее прекрасной для мужа: он ее уважал, любил и удивлялся ей. Она спокойно переносила его измены; никогда по этому поводу не было у нее с мужем ссор. Она ожидала, что Ты умилосердишься над ним, и, поверив в Тебя, он станет целомудрен. А кроме того был он человеком чрезвычайной доброты и неистовой гневливости. И она знала, что не надо противоречить разгневанному мужу не только делом, но даже словом. Когда же она видела, что он отбушевал и успокоился, она объясняла ему свой поступок; бывало ведь, что он кипятился без толку. У многих женщин, мужья которых были гораздо обходительнее, лица бывали обезображены синяками от пощечин; в дружеской беседе обвиняли они своих мужей, а она их язык; будто в шутку давала она им серьезный совет: с той минуты, как они услышали чтение брачного контракта, должны они считать его документом, превратившим их в служанок; памятуя о своем положении, не должны они заноситься перед своими господами. Зная, с каким лютым мужем приходится ей жить, они удивлялись: не слыхано и не видано было, чтобы Патриций побил жену или чтобы они повздорили и хоть на один день рассорились. Они дружески расспрашивали ее, в чем причина; она учила их своему обычаю, о котором я упомянул выше. Усвоившие его благодарили, не усвоившие терпели поношение.

20. Нашептывания дурных служанок сначала восстановили против нее свекровь, но мать моя услужливостью, неизменным терпением и кротостью одержала над ней такую победу, что та сама пожаловалась сыну на сплетни служанок, нарушавших в доме мир между ней и невесткой, и потребовала для них наказания. После того, как он, слушаясь матери, заботясь о порядке среди рабов и о согласии в семье, высек выданных по усмотрению выдавшей, она пригрозила, что на такую же награду от нее должна рассчитывать каждая, если, думая угодить, станет ей наговаривать на невестку. Никто уже не осмеливался, и они зажили в достопамятном сладостном дружелюбии.

21. "Господи, милующий меня!" Ты послал этой доброй служанке Твоей, в чреве которой создал меня, еще один великий дар. Где только не ладили между собой и ссорились, там она появлялась - где могла - умиротворительницей. Она выслушивала от обеих сторон взаимные, многочисленные и горькие, попреки, какие обычно изрыгает душа, раздувшаяся и взбаламученная ссорой. И когда присутствующей приятельнице изливалась вся кислота непереваренной злости на отсутствующую неприятельницу, то мать моя сообщала каждой только то, что содействовало примирению обеих. Я счел бы это доброе качество незначительным, если бы не знал, по горькому опыту, что бесчисленное множество людей (тут действует какая-то страшная, широко разлившаяся греховная зараза) не только передает разгневанным врагам слова их разгневанных врагов, но еще добавляет к ним то, что и не было сказано. А ведь следовало бы человеку человечному не то что возбуждать и разжигать злыми словами человеческую вражду, а, наоборот, стремиться угасить ее словами добрыми. Такова была мать моя; Ты поучал ее в сокровенной школе ее сердца.

22. И вот, наконец, приобрела она Тебе своего мужа на последок дней его; от него, христианина, она уже не плакала над тем, что терпела от него, нехристианина. Была она слугой служителей Твоих. Кто из них знал ее, те восхваляли, чтили и любили в ней Тебя, ибо чувствовали присутствие Твое в сердце ее: о нем свидетельствовала ее святая жизнь. Она "была женой одного мужа, воздавала родителям своим, благочестиво вела дом свой, усердна была к добрым делам"'. Она воспитывала сыновей своих, мучаясь, как при родах, всякий раз, когда видела, что они сбиваются с Твоего пути.

И напоследок - Ты позволяешь ведь по милости Своей называться нам служителями Твоими - о всех нас, живших до успения ее в дружеском союзе и получивших благодать Твоего Крещения, она заботилась так, словно все мы были ее детьми, и служила нам так, словно были мы ее родителями.

23. Уже навис день исхода ее из этой жизни; этот день знал Ты, мы о нем не ведали. Случилось - думаю, тайной Твоей заботой, - что мы с ней остались вдвоем; опершись на подоконник, смотрели мы из окна на внутренний садик того дома, где жили в Остии. Усталые от долгого путешествия, наконец в одиночестве, набирались мы сил для плавания. Мы сладостно беседовали вдвоем и, "забывая прошлое, устремлялись к тому, что перед нами", спрашивали друг друга, пред лицом Истины, - а это Ты, - какова будущая вечная жизнь святых, - "не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку" - но устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего Небесного источника, "Источника жизни, который у Тебя", чтобы, обрызганные его водой, в меру нашего постижения, могли бы как-нибудь обнять мыслью ее величие.