Олег Давыдов - Места силы Русской Равнины. Том 1. Места силы 1–30

Удивительно то, что это первобытное безобразие оказалось весьма эффективным. Люди говорят, что в последние годы журчание подземной Оки тут уже редко услышишь. Я ложился, прикладывал ухо. Что-то слышалось, но не могу утверждать, что это был гул подземных потоков. Может – звук далекого самолета или шум ветра в ветвях. Не знаю. Но трепет внутренних органов около этого выворачивающегося наизнанку пространства (или жерла песочных часов, в которых время течет навстречу себе самому) я испытал. Не надо было даже выпускать собаку, чтобы убедиться в том, что место действительно сильное. К тому же – там столько иксодовых клещей… Я снял с себя шесть или семь и почел за благо покинуть это лоно (вагину) орловской земли. Энцефалита (болезни, склоняющей мозг к измененным состояниям сознания) в той местности, кажется, нет. Но – чем черт не шутит.

По полевым дорогам я кое-как перебрался в Поныри (это уже Курская область) и отправился в поселок Свобода, где когда-то в лесу на берегу Тускаря при корнях старого вяза явилась Курская Коренная 36 36 См. Том Третий, главу «Девяностое – Коренная пустынь». .

Безвестный польский вояка из контингента пана Лисовского, лютовавшего в Смутное время 37 37 См. Том Первый, главу «Седьмое – Чистое болото». в Московии, как-то отстал от своих. Бедняга был то ли ранен, то ли обессилел от лишений, то ли боялся русских, которые по всей справедливости должны были его порвать на куски. В общем, высунуться из леса он не мог, лежал на траве и готовился к смерти. Тут на него и набрел старичок в монашеской рясе. Поляк попросил напиться. Отшельник просто ткнул палкой в землю, и заструилась вода.

Этот источник называется Жабынец. Монаха звали Макарием. О судьбе поляка ничего неизвестно. На месте описываемых событий теперь монастырь Макария Жабынского. Расположен он километрах в шести от города Белева Тульской области, за Окой.

Устроен монастырь необычно: прямо сквозь него проходит дорога местного значения. Слева от нее (если ехать от Белева) кельи монахов, а справа – церковь, в которой под спудом покоятся мощи Макария. За ней подъем к Жабынцу, над которым стоит старый дуб. Такие дуплистые кряжи иногда можно видеть на картинках в детских книжках. Какой-нибудь остров Буян с шаманским дубом Вырием, соединяющим верхний и нижний миры, или, скажем, германский мифологический ясень Иггдрасиль, вечно зеленеющий над священным источником Урд. Иллюстрируя сказки и мифы, художники волей-неволей воплощают архетипические видения.

От Жабынца до Козельской Оптиной пустыни (место силы №57) и Чертова Городища (место силы №51) – рукой подать. Но еще ближе до Урочища Жаровка (место силы №6)

Дуб, стоящий над Жабынцом, совершенно реален, но выглядят настолько не от мира сего, что даже местный депутат Соколовский (если я правильно запомнил польскую фамилию этого мецената) не посмел распространить на него свои благоустроительские усилия. Всю территорию монастыря оформил в духе городской танцплощадки, построил купальню, на которой, собственно, и висит доска с его именем, а дуб и источник так и остались в первозданной дикости. Ну и конечно, народ печенками чует священную суть этого места: идет, поклоняется, оставляет частицы одежды и деньги.

Макарий Жабынский

Поначалу монахи даже не пытались с этим бороться. Когда я несколько лет назад оказался у Жабынца в первый раз, дуб был буквально опутан текстилем, а дно родника – завалено мелочью. Сейчас монастырь окреп и стал сопротивляться неистовствам поганых (от латинского слова paganus – «сельский, языческий»). Прошлым летом монахи наклеили у источника листовку, смысл которой: ваши деньги в источнике и мануфактура на дубе – суть приношения дьяволу. Буквально: «Не тряпочки Вы оставляете, а кусочек Вашей души, над которой глумится бес. Да еще место вокруг оскверняете». Все правильно, но тогда и депутат Соколовский должен свинтить табличку со своим гордым именем с купальни над священным потоком. Это ведь тоже приношение бесу. Такая же тряпочка. Только еще и возвещающая миру о крупном денежном вкладе. Зачем? Ведь, как сказано в той же листовке по поводу мелочи: «Деньги в Царстве Небесном не котируются».

Народные приношения дубу полезны в любое время года

В Небесном – нет. Но Церковь, как социальный институт, функционирует в поднебесном мире, где без денариев кесаря, увы, никак не прожить. И тут возникает дурацкий вопрос: если господин Соколовский может приносить жертвы бесу под тем предлогом, что это пожертвование пошло на благоустройство (а на деле – обезображивание) территории монастыря, то почему какая-нибудь Марь Иванна не может украсить (обезобразить) монастырский дуб своим носовым платком? Почему такая дискриминация? Ведь получается – что: если у тебя мало денег, то ты поклоняешься бесу, а если много, то этот бес уже Бог.

Нет, разумеется, логика монахов очень понятна: если дано через церковь, то это Богу, а если помимо церкви, то бесу. Но понимают ли сами монахи, кто у них Бог, а кто дьявол? Боюсь, что не очень. Вот сейчас они уже почти что очистили дерево от тряпиц, а источник от денег. Но то и другое оставили здесь же. Груда окислившихся монет и тряпичный сор на земле символизируют – то ли торжество православия над языческим духом места, то ли страх совсем разобидеть его, использовав (или уничтожив) то, что ему по праву принадлежит.

Мелочь на дне источника и отражение веток в воде. Но кто там смотрит на нас?

Разумная полумера: а ну как бес рассвирепеет из-за монашеской экспроприации!? Монахи ведь знают (должны знать), насколько сей враг силен и опасен. В житии Макария сказано, что он был искушаем нечистым и что «врага человекоубийцу дьявола под нозе свои покорил». И это не просто фигура речи. Надо иметь в виду, что изначально на месте обители было языческое городище. Монастырь был основан в 1585 году старцем Онуфрием. Потом в Смутное время был разорен и исчез. Потом был возобновлен преподобным Макарием. Потом несколько раз снова приходил в упадок и закрывался. И вновь возобновлялся. Налицо вековая борьба. Монашествующие приходили и уходили, как волны, а Жабынец оставался на месте.