Карина Сарсенова - Божественное в человеке. Интервью с духовными лидерами современности

Времена не выбирают, в них живут умирают.

Мы должны искать возможность проповедовать свою религиозную традицию, свой опыт и образ жизни по вере во Христа и среди тех людей, с которыми нас Господь сводит на жизненном пути.

МАКСИМ МУНТАНИОЛ

– Сейчас модно быть атеистом. В соцсетях у молодёжи немало разных групп, в которых пользователи пишут, что Бога нет, и прочее.

ЕПИСКОП ГЕННАДИЙ

– Я бы не сказал, что это модно. Но определённый сегмент интернета действительно проводит эту мысль.

МАКСИМ МУНТАНИОЛ

– Человек русскоязычный захотел приблизиться к Богу и понять Его. С чего ему начать, как найти правильный путь?

ЕПИСКОП ГЕННАДИЙ

– Хороший вопрос. Не случайно Бердяев говорил, что атеизм – это диалектический элемент на лестнице Богопознания. Это так и есть. Если в 20–30 лет молодой человек атеист, я в этом ничего страшного не вижу. Но вот если после 40 лет он остаётся на атеистических позициях, то в нём, цитирую другого классика, нет ума.

Вспоминаю своё детство. Это ещё советское время. Для меня жизнь делилась на две части. Я воспитывался в Ленинграде, учился в очень хорошей математической школе. В школе о Боге, о религии ничего не говорили. За десять лет ни на одном уроке я о Боге ничего не слышал. Но летом меня привозили в глухую псковскую деревню, где был совершенно удивительный белокаменный храм XVI века. Этот храм возникал в моих мыслях, когда мы строили наш храм князя Владимира… И там крестный отец, простой русский крестьянин, водил меня к батюшке, где я исповедовался, причащался. И на протяжении десятилетия эти две жизни не противоречили одна другой.

Это потом уже, в семнадцать лет, в возрасте, когда молодой человек иногда отрекается от всего, чему его учили в детстве, а иногда утверждается в этом на новом уровне, я сделал выбор: решил стать священнослужителем. И когда я такой выбор окончательно сделал, погрузился в изучение литературы. Когда у меня появились первые, по-настоящему образованные знакомые в церковной среде, я задался вопросом: как так случилось, что все эти годы церковь не играла основополагающую роль в моей судьбе? Подлинная церковность – как я мог существовать без неё? Как я мог сомневаться в существовании Бога?

Ведь это достаточно просто. Достаточно отвлечься от социальных сетей. От телевизионных помех. От этих шумов, которые нас сопровождают. Погрузиться в себя, в свои размышления, в свою душу. И настолько очевидной станет реальность существования Бога!

Один хирург очень давно мне сказал совершенно замечательную вещь: когда я делал первый раз операцию на сердце, я держал это сердце, а оно продолжало биться! И для меня настолько очевидным стало, что всё это Бог сотворил. Невозможно представить, чтобы без разума самая простенькая травинка получила существование, а тем более – человек.

Бог – это конструктор. Если мы наблюдаем эти конструкции, а человеческое тело – это конструкция, это сложнейшее сочетание клеток, это химическая фабрика, значит, есть конструктор. Тот, который это всё придумал, сочинил, воплотил. Настолько это очевидно! А дальше – самое основное. Ты пришёл к мысли о существовании Бога, и после этого надо постараться Бога почувствовать.

КАРИНА САРСЕНОВА

– Владыка, есть такое мнение, что у всех святых жизнь была очень тяжёлой, наполненной испытаниями. Причём у святых во всех конфессиях. Эти святые изначально приходили на землю как очень сильные души, и Господь им приготовил очень серьёзные испытания – на пределе человеческих возможностей, чтобы они быстрее очистились через эти испытания и вернулись в царство Божие. Как вы относитесь к такой точке зрения?

ЕПИСКОП ГЕННАДИЙ

– Я полностью согласен, готов подписаться под каждым вашим словом. Это правило, которого христианские аскеты придерживаются. Как про монахов иногда говорят: отдай кровь, прими дух.

Другое дело, что это мученичество, оно часто может быть бескровным. И может быть даже невидимым глазу постороннего человека. Человек может вместе со всеми жить, и жизнь его не будет отличаться от жизни других людей. А откуда мы знаем, что он переживает внутри? Я встречал таких людей. Людей, которые с виду прожили очень благополучную жизнь, а в откровенных беседах они иногда рассказывали очень страшные вещи. Страдания внутренние превосходят страдания внешние, физические.

Нам очень тяжело судить. Религия, думаю, не только христианство, призывает не делать поспешных выводов, не судить человека. Только Бог может произвести по-настоящему правый и справедливый суд. Мы здесь, в земной жизни, друг друга хвалим или осуждаем. Но ведь очень часто получается, что человек, прославленный людьми, перед Богом оказывается великим грешником. И наоборот, человек униженный неожиданно Богом прославляется. Мы и такие примеры знаем.

КАРИНА САРСЕНОВА

– Владыка, поговорим о канонизации Романовых. Справедливо ли это решение, или оно продиктовано политическими соображениями? И каким образом происходит канонизация?

ЕПИСКОП ГЕННАДИЙ

– Канонизация – это причисление к лику святых. Это прославление конкретного подвижника с той целью, чтобы люди смотрели и подражали ему в его образе жизни. Нужно отметить, что канонизация – акт церкви. Он проводится для людей, проходящих свой земной путь. Канонизация делается не для Бога. Бог сам знает, кто у Него святой и не святой. Я уверен, что подавляющее большинство людей, святых перед Богом, – это люди, о которых мы ничего не знаем. Но некоторых отдельных подвижников церковь выделяет и прославляет как святых за определённые подвиги.

Семья последнего императора Николая Романова прославлена не совсем как святая, они прославлены как страстотерпцы.

Любопытно, что история русской церкви начинается с подвига страстотерпцев Бориса и Глеба и заканчивается в начале XX века точно таким же подвигом Николая, Александры и их семьи. Это люди, которые пострадали не за веру. Никто не понуждал их отрекаться от веры. Если бы это было так, их бы прославили как мучеников. Но они с удивительным христианским смирением приняли свой жребий. И последние месяцы жизни государя Николая не дают повода в этом усомниться. Было много царей в истории, было много кровавых событий, но последние годы жизни Николая Александровича стоят особняком в ряду этих бесчисленных примеров. Он не держался за власть. Он отказался проливать кровь своих подданных. Он ощутил, что Россия, в своём большинстве, от него отреклась. Он принял с подлинным христианским смирением, с упованием на будущую вечную жизнь, на будущую вечную справедливость свой жребий и вёл себя в высшей степени достойно. Именно на это церковь обратила внимание.