Сергей Ковальчук - От и До. Свидетельства бывших атеистов

А мы с ней собирались, с бабушкой этой, ехать в монастырь Параскево-Пятницы, где я давала обещание потрудиться.

А она (Марина) говорит:

– Ты же с тетей Ириной собралась ехать в паломническую поездку. – Она говорит: – А ты знаешь, мы с тобой книжку читали про Ангела-Хранителя. Он же добрый. Я Ангела-Хранителя попрошу, и он меня отнесет в этот чудесный монастырь, на это святое озеро. Так что я вперед вас там побываю. Ты не волнуйся, а попроси тетю Иру, чтобы она пела у меня на отпевании, и пела потом возле гроба: «Богородице Дево, радуйся…», ту, которую она пела у меня в больнице.

И я тут просыпаюсь, и мне кричат:

– Ирина! – Выхожу на балкон, а мне кричат: – Бабушка умерла!

– Как она умерла?

Так умерла чудесным образом. Внучке своей сказала, когда она умрет. И приглашают батюшку с «Чудо Архангела Михаила в Хонех» служащего. С Москвы. Служил, отец Алексей. И представляете, она умирает 18 сентября, а 19 сентября Чудо Архангела Михаила в Хонех. То есть, все с этим праздником.

Приглашают батюшку, батюшка ее причастил, и она умерла, а в пятницу батюшка отходную читает, в пятницу ее отпевали, как она сказала. Автобус задержался, и я пела у гроба: «Богородице Дево, радуйся…». Она лежала такая довольная, счастливая.

Ну, а потом я думаю: «как я поеду в этот монастырь, ведь бабушка умерла. Когда? Может, до лета дотянуть, осенью?» Ну, а тут встречаю я послушника Славского подворья. Он говорит: «отец Давид сказал ехать». И мы уезжаем в экскурсию с ее дочкой, с ее мужем обвенчанным, и со знакомыми, с друзьями, с паломниками, и плюс с послушниками. На «ГАЗели»

И когда стали подъезжать к этому монастырю, проехали Дивеево, подъезжать к монастырю, а темнота, поля, мы ничего не видим. То есть, заблудились. Вдруг, останавливается машина, а мы в это время ехали и читали Акафист Архангелу Михаилу. Останавливается машина, навстречу к нам, мы спрашиваем, где мы едем, мы заблудились в дороге, оказалось, водителя зовут Михаил. И он разворачивает свою машину и везет нас еще полтора часа до того монастыря…

Но, когда мы подъезжали к этому монастырю, пошел сильный запах ладана, такое благоухание. Говорим: «а что случилось? Почему в машине такой сильный запах ладана? Откуда он?» Ну, я понимаю, что приближаемся к монастырю, я обещала, но никому ничего не говорю. А все удивляются. А мы все громче поем.

А водитель говорит:

– Вы что, кадите там? Вы мне сейчас машину подожжете! – А мы говорим:

– Да нет, мы не кадим. Такой запах просто, все пропахло.

И когда приехали мы в этот монастырь, нас поселили, так прекрасно приняли. На следующий день я игуменье говорю, рассказываю за эту бабу Лену, которая хотела побывать в монастыре, сказала: Ангел-Хранитель ее раньше отнесет. Нас сводили на источник Параскевы Пятницы. В святой источник окунулись, потом заходим в трапезную, а послушница Евгения говорит:

– Приезжайте к нам в монастырь, потрудиться. Как только она сказала эти слова, пошло благоухание ладана прям по трапезной. Она говорит: – Кто вы такие? – Ну, я ей шепчу на ухо:

– Я давала обет пострига Матери Божией. Где этот постриг произойдет, не знаю.

И так получилось, она мне дает адрес, как доехать своим ходом. Ну все, мы прощаемся с ними и уезжаем. Несколько километров проехали, и ломается машина у нас, потекла печка в машине. Я сижу молюсь: «преподобный Отче Сергие, как же я сейчас…», я понимаю, что мне знак остаться в монастыре, вернуться. Я думаю: «ну как же так? Я сейчас работаю в отделе кадров, все, я в штат Лавры вошла, что же мне делать? Мне же надо как-то рассчитаться».

Я стала уже у святой мученицы Параскевы просить, у преподобного Сергия: «ну пожалуйста, помогите мне!» Машина заводится, едем обратно. Опять проехали несколько километров, и опять сильный запах в машине. Такое впечатление, как будто мне ударили, такая боль в желудке. Я понимаю, что моя болезнь стала ко мне возвращаться. Я так схватилась за желудок, и так застонала (показывает, скрестив на груди руки) .

А ко мне в машине все повскакивали:

– Тебе плохо? – Я говорю:

– Мне очень плохо. – Я вся побледнела, даже позеленела. Они говорят:

– Что, плохо-плохо?

У меня так голова закружилась, я говорю:

– Мне больно, очень больно. – В общем, приступ усилился, все хуже-хуже, и я говорю: – Вы знаете, я давала обет пострига. – Я им призналась в машине. – Этот постриг я не выполнила. В то же время я давала обещание ехать в этот монастырь за бабу Лену. И все это связано с постригом.

Кто заплакал в машине, заголосил:

– Как же мы будем без тебя, если ты уйдешь? – Кто-то говорит:

– И хорошо, если она выполнит постриг.

В общем, меня довезли еле-еле домой. Привезли, привели под руки домой. Я пришла в Лавру, уже за желудок держусь. Прихожу, работать не могу, все время читаю: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас!» Рассказываю своей начальнице, Ирине, что я не могу работать, мне надо ехать трудиться в этот монастырь, иначе я помру.

В общем, мне все хуже-хуже, я Тане, своей сестре, говорю:

– Тань, мне надо опять в этот монастырь. Пожалуйста, отвезите меня в этот монастырь! Мне плохо. Или отпустите меня. – Она говорит:

– Нет! Какой тебе монастырь? Ты же понимаешь, в каком ты состоянии. Как ты будешь трудиться?

И один раз мне было очень плохо, и она поняла, Таня, что нельзя меня держать. Вызвали маму с деревни, и я говорю: «мама, если вы меня не отпустите, я просто умру».

И мама меня сопровождает. Мы с Кириллом поехали и с мамой в этот монастырь. Мама плачет, слезами умывается:

– Доченька, как же ты будешь? – Я говорю:

– Мама, я выполняю волю Божью.

Приезжаем, заходим на территорию монастыря, раз, и боль меня отпускает».

Татьяна, ее сестра. «Вы знаете, когда мы ее ехали провожать, она была, конечно, в тяжелом состоянии. Вот. И мы с мамой плакали, и было у меня чувство, как будто, я ее везу хоронить заживо. Вот заживо ее хоронить. В таком состоянии… у нее, мало того, что возвратились боли, и вот этот запах разложившейся ткани уже изо рта стал идти, когда ее рвало.

И я ее провожала, конечно, изрыдалась. И когда они туда приехали, и мама мне звонит, и говорит: «Таня, я не могу понять, что происходит. Мы, говорит, – зашли в ворота, и она изменилась. У нее цвет лица поменялся. И ее в этот же день послали на послушание: разгружать кирпич с машины. И она целый день, – говорит, – трудилась, как ни в чем не бывало». Представляете?»

Ирина. «Потом меня поставили мешки стирать. Трудное самое послушание я проходила на кухне. В трапезной работать, и там такого не было, чтобы вода текла. Таскали ведра. И игуменья ко мне очень хорошо расположилась, Серафима. Но у сестер пошла такая брань, потому что меня быстро поставили на клирос петь. Потом мне дали мастерскую. Игуменья сказала: «будешь реставрировать иконы». Первую свою икону я сдала в этот монастырь.