Роман Углев - Обороти меня. Часть 3. Назорей

Гигант сделал несколько прыжков и …остановился напротив особиста.

Миг…!

Их взгляды встретились, и молодой офицер подумал, что вот так, наверное, смотрит на тебя твоя смерть. Ведь, если эту тварь не свалили столько пуль прямого попадания, то, наверное, сейчас ему, Петру, придется-таки принять свою неминуемую смерть. И он не отступил, а твердо расставив ноги, упрямо встретил этот тяжелый взгляд налитых кровью огромных злых и удивительно умных глаз, крепче сжимая рукоять пистолета и думая, что если уж стрелять, то наверняка.

Второй раз в жизни глядя в эти смелые глаза, Канни испытывал внутреннюю борьбу. От этого человека исходило сразу два запаха, один принадлежал старшему брату, но был более слабым, и явно шел от его одежды. Второй был сильнее, исходил от него самого, но принадлежал тому неизвестному, о котором спрашивал Алекс, и который грузил вещи в машину в Мурашах, о чем оборотень в свое время предпочел не говорить колдуну. Но сомнений быть не могло, пазлы сошлись, и теперь все стало понятно. Это был он, старший брат, который уже однажды стрелял в него, Канни, и который, судя по всему, намерено изменил свой запах, чтобы ввести в заблуждение волчье чутье своего преследователя. С одной стороны, оборотень нашел своего врага, и теперь мог расквитаться с ним, потому что ему было больно, и очень хотелось отомстить и за эту, и за всю предыдущую боль, которую ему причинил этот человек. С другой стороны, что-то было необъяснимое в этом старшем брате, и даже, как показалось оборотню в этот миг, что-то настолько близкое и родное, что у него внезапно пропало всякое желание его убивать, хотя сейчас, пожалуй, он мог бы это сделать легко как никогда.

Огромный волк знал, что, хотя в его теле и застряло несколько пуль, нужно лишь какое-то время, чтобы они вышли. И пусть это было больно, за последнее время он настолько привык терпеть боль, что это было мелочью в сравнении со всем тем, что ему вообще пришлось вынести. Он твердо знал, что даже если в него выпустят еще несколько десятков других пуль, он все равно не потеряет способности двигаться и действовать, и ему даже не потребуется сильно напрягаться, чтобы убить этого упрямого и смелого человека, и тем более тех двух других трусливых людишек, бросившихся наутек.

Останавливало другое. Старший брат вызывал у оборотня восхищение. Восхищал и его взгляд, и его смелость, и его решимость, если необходимо, встретить свою смерть, и при этом встретить достойно, с высокоподнятой головой. Восхищало упрямство этого человека, который был таким не просто ради упрямства как такового, чтобы кому-то что-то доказать, а потому, что он стоял за правду и боролся за свою справедливость, и Канни знал, что старший брат прав, и Правда, если таковая вообще существует, стоит на стороне этого упрямого человека, а не на стороне его – Канни.

Потребовалось лишь короткое мгновение молчаливого поединка двух пар этих глаз, после чего оборотень, вмиг сгруппировавшись, сделал огромный скачок в сторону Петра. Особист отпрянув, попробовал выстрелить противнику в сердце, но то ли потому, что он внезапно ощутил какую-то слабость в своей руке, то ли потому, что оборотень как-то странно и быстро крутанулся в воздухе вокруг своей оси, но он промахнулся, и пуля лишь слегка задела мохнатую шею, вырвав из нее клок шерсти. Брызнула кровь. Гигантский зверь издал ужасный рев, пролетел прямо у Петра над головой и на лету молниеносно выбил у него пистолет из руки, каким-то непостижимым образом умудрившись аккуратно зацепить его когтем за курок и швырнуть в снег. В следующий миг зверь тяжело приземлился по другую сторону Петра и, обернувшись глухо заворчал. Потом, не дожидаясь реакции особиста, резко повернулся и, оставляя после себя дорожку крови на снегу, помчался снова туда, откуда только что прибежал.

Как в тумане, Петр изумленно наблюдал за тем, как волк добежал до забора, одним мощным рывком прыгнул на заснеженный холм, вторым – на крышу сарая, а третьим окончательно перемахнул через забор, лишь немного черкнув задними лапами по колючей проволоке.

Какое-то время он еще стоял, будучи в ступоре от всего, что только что произошло, слушая биение своего сердца и треск сучьев от удаляющихся в лес скачков страшной черно-серой громадины.

Сколько он так простоял, сказать было трудно, но вывел его из этого состояния Данилин, который в конце концов подъехал и, остановив чуть поодаль машину, подошел к нему одновременно с двумя молодыми офицерами, все еще дрожащими от страха.

– Н-да, точно такие же, как на фотографии, – задумчиво сказал подполковник, разглядывая следы, оставленные чудовищем на снегу. – Получается, что убить его нам все-таки не удалось, да?

Петр молча пожал плечами, все еще пребывая в своих мыслях.

Один из офицеров подошел к следам и достал свой смартфон, чтобы их сфотографировать.

– Что скажешь? – Продолжал свои вопросы Данилин. – Мне отправить отряд по его следу пока не поздно, или что? Судя по крови на снегу, ты в него-таки, всадил пару пуль, да?

Кашлянув, Петр наконец повернулся к другу и глубоко вздохнул.

– Думаю, нам больше не придется его убивать.

– Это почему же? – удивился Данилин.

– Не уверен, что мой ответ будет хоть сколько-нибудь тебе понятен, но… я прочитал это у него в глазах.

– Что?! Ты сказал, п…прочитал?! В глазах?! У этой зверюги?! – Петр даже улыбнулся, тому как сильно был изумлен подполковник.

Наклонившись, особист поднял свой упавший на снег пистолет и покачав головой, задумчиво сказал:

– Да, как бы абсурдно это не звучало. – Он многозначительно указал на свой пистолет и продолжил: – эта, как ты говоришь, зверюга, выбила его у меня из руки, зацепив за курок когтем в тот момент, когда он сделал сальто у меня над головой. Как он сумел такое провернуть, понятия не имею, но я точно знаю, что он мог бы меня с легкостью убить. Причем, наверное, несколько раз. Вспороть мне горло или живот, например, так же просто, своим огромным острым когтем, которым он аккуратненько зацепил этот пистолетик за курок, вырвав из моей руки и бросив в снег. И… он не стал этого делать. Вместо этого он повернулся ко мне и что-то проговорил на своем волчьем языке. А потом… развернулся и спокойно убежал.

– Извини пожалуйста, Петр, но ты несешь чушь. Подумай хорошенько. Ты здесь, потому что эта тварь за тобой охотится. Зачем он сюда пришел? Разве не по твою душу? – продолжал удивляться Данилин.

– Уверен, что по мою, хм… Сто процентов, по мою… Н-да-а. Забавно! Видимо, только что что-то произошло, и поэтому он вдруг поменял свои намерения.

Подполковник нервно засмеялся и несколько раздраженно сказал:

– Короче, мне все понятно. Ты пережил сильнейший стресс и несешь полный бред. Сюда, ребята.