Джордж Вандеман - Мятежная планета

Сохранилось много рассказов о том славном дне. Но есть один, особый—о старом звонаре. Ему было поручено: как только будет поставлена последняя подпись, ударить в колокола. Не выпуская из рук веревки колокола, он сумрачно шептал: «Они никогда не подпишут ее! Никогда!»

Но декларация была подписана! Говорят, что за громадной дверью, зала, где проходил конгресс, дежурил мальчик. Сквозь большую замочную скважину он увидел, как задвигались стулья и услышал торопливые шаги. Тогда 6н побежал к колокольне, крича: «Звони, дедушка, звони о свободе!»

Это был исторический день, положивший начало делу свободы. Если вам когда-либо представится возможность, посетите эти места. Закройте за собой дверь и представьте себе памятные события того времени.

Я часто вспоминаю Вэлли Фордж — долину кузнецов: Мальчиком мне приходилось играть на ее холмах. Это были дорогие для меня мгновения, особенно теперь, когда я сознаю значимость каждой грубо сколоченной хижины, каждого окопа и. укрепления. Вэлли Фордж связана с воспоминаниями о той страшной зиме — зиме поражения. От холода и болезней умирали солдаты. Обмороженные руки и ноги ампутировали в хижинах, наскоро приспособленных для госпиталя. Но зима окончилась победой!

Победа! Это была не просто очередная выигранная битва. Это была победа в борьбе за свободу совести!

В Старом Свете на протяжении многих столетий царило жестокое деспотическое правление. Мы называем те дни мрачным средневековьем. Странный колосс—сочетание гражданской и религиозной власти — выковал цепи, державшие в рабстве умы и сердца людей.

Но опыт этих столетий научил одной важной истине: когда религия обращается за помощью к государству, чтобы навязать людям свои догмы, права человека оказываются растоптанными. Это следовало бы знать каждому.

Однако человек не может быть вечным рабом. Однажды — это было во время Реформации, — когда гонения распространились по всей Европе, вплоть до Британских островов, группа свободолюбивых людей покинула родные места и в поисках места, где можно было бы свободно поклоняться Богу, бежала в Голландию. А потом настал день, когда они вместе с их пастором склонили колени на берегу мрачного голландского порта, а затем отправились сначала в Саутхемптон, затем в Плимут (Англия) и, наконец, бросили вызов Атлантике на знаменитом «Мейфлауэре». Мы называем этих людей пилигримами.

С того памятного события прошло более трех веков.. И чтобы мы не забыли о нем, через Атлантику был послан второй «Мейфлауэр» — дар свободных свободным.

Я стоял среди встречающих, пестрой толпой заполнивших плимутский причал. В нескольких метрах от причала высилась известная Плимутская скала. Но как все изменилось. Первый «Мейфлауэр» прибыл без шумихи — почти незамеченным. Второй медленно подходил к причалу в сопровождении двух десятков кораблей, гордо оповещавших о его прибытии. Шум волн, гудки кораблей и приветственные возгласы тонули в рокоте повисшего над кораблем, вертолета. — А затем мне удалось пробраться к современному двойнику того старого корабля XVII века. Мы подошли так близко к нему, что я мог дотянуться до него рукой и «потрогать» дух свободы.

Да, с тех пор, как первые пилигримы пересекли Атлантику на тесном, переполненном людьми ненадежном судне, чтобы начертать на небе слова свободы, которые были бы видимы всему миру, прошло три с лишним века.

Но, была ли когда-нибудь свобода человека в большей опасности, чем сегодня? Свобода, несмотря на ее великое прошлое, может быть легко принесена в жертву на алтарь современности. Ведь даже сейчас, пока вы уютно сидите в удобном кресле вашего современного дома, в полной, казалось бы, безопасности, враги свободы изобретают систему наручников для совести и ума!

Буду с вами откровенен. Бог, давший вам жизнь, дал вам и свободу. Ваша душа свободна. Никто из правителей не может даровать вам религиозную свободу, потому что она уже принадлежит вам. Эта возможность выбора есть дар вашего Творца. Правители могут лишь признавать или не признавать его.

Ведь право мыслить, мыслить самостоятельно — это такая же функция человеческого организма, как способность дышать. Этого никто не может ни разрешить, ни запретить. Однако наиболее жестокие проявления деспотизма—насилие, гонения, пытки—явились результатом стремления большинства навязать другим свою точку зрения.

К сожалению, многие из тех, кто искали пристань политической и религиозной свободы на скалистом берегу Новой Англии, не распространяли такого права на других, по крайней мере тогда они даже не задумывались над этим. Начало истории Нового Света было отмечено подобной же религиозной нетерпимостью, от которой вынуждены были бежать пилигримы.

Именно Джефферсон еще мальчиком видел, как баптистский проповедник говорил из. окна тюремной камеры в старой Виргинии. С того дня у него возникло горячее желание встать на защиту свободы совести своего народа, если когда-либо предоставится подобная возможность. Вместе с другими, стремившимися к той же цели, он неутомимо работал, дока к Федеральной Конституции не была принята Первая поправка. Она звучит просто и величественно:

«Конгресс не должен принимать никаких законов относительно учреждения религии или запрещения свободного исповедания ее; ограничения свободы слова или печати, права людей собираться с мирными намерениями и права обжалования несправедливых действий правительства».

Свобода вероисповедания, свобода слова, свобода печати, свобода собраний, свобода обжаловании и опротестований — вот гарантии Конституции.

В вопросе религии создатели Конституции руководствовались главным принципом: совесть никогда не принадлежала кесарю. Совесть принадлежит Богу. Никто никогда не определял этого яснее, чем Сам Иисус: «Итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Матф.22:21).

Так сказал Иисус. Но не всегда так поступали люди. Очень многие кесари пытались насиловать совесть. Очень многие могущественные общественные и религиозные течения старались подавлять то, что им казалось инакомыслием. И что удивительно, их всех объединял общий подход к трем основным вопросам.

Во-первых, им казалось, что только они правы, а все, кто не согласен с ними, заблуждаются. Естественно, такие люди собирали вокруг себя немало единомышленников. Ведь трудно представить, себе диктатора, окружающего себя несогласными с идеей диктатуры, или инквизитора, окружающего себя противниками сжигания еретиков. Истории известно множество трагических случаев, когда большинство власть имущих заблуждалось, однако подавляло всё остальные мнения, не совпадавшие с его — пусть ошибочной — позицией.