Э. Тозер - Стремление к Богу

Бог есть Личность, и в сокровенной глубине Своего могущественного существа Он мыслит, проявляет волю, получает удовольствие, любит, желает и, наконец, страдает подобно любой другой личности. Открываясь человеку, Бог являет ту же структуру личности, которая хорошо знакома нам по себе. Он сообщается с нами с помощью нашего разума, воли и чувства. Когда между Богом и искупленной душой возникает сердечный и умственный диалог на основе постоянного и беспрепятственного общения, тогда-то и начинает пульсировать сердце новозаветной религии.

О таком общении Бога со спасенной душой мы узнаем через осознанные личные переживания. Эти переживания являются личными, поскольку на самом деле они возникают не в обществе верующих, а открываются каждому конкретному человеку, чтобы затем уже открыться всей семье через отдельных ее членов. Они являются осознанными, поскольку не остаются за порогом сознания, совершая там работу, неведомую для души (как, например, некоторые думают о работе, производимой крещением во младенчестве), но проникают в зону ясного сознания, где познаются человеком так же, как познаются им иные факты его жизненного опыта.

Мы с вами в масштабе меньшем (если не брать в расчет наши грехи) суть то, что Бог есть в масштабе большем. Сотворенные по образу Его, мы обладаем способностью к богопознанию, только по грехам своим не имеем силы на это. С того момента, как Дух побуждает нас к духовному возрождению, мы всем своим существом начинаем ощущать, чувствовать и понимать свое родство с Богом и подобие Ему, и наше сердце готово выскочить из грудной клетки от радости узнавания. Именно это и есть рождение свыше, без него нельзя увидеть Царства Божьего. Однако все на этом не кончается, это только начало, ибо отныне начинается славный поиск, блаженное узнавание душой неизмеримых богатств Божества. Отсюда мы начинаем, но где бы мы ни остановились на этом пути, мы не встретим следов человека, а только величественные, внушающие благоговение и ужас мистические глубины Триединого Бога, которым нет границ и нет конца.

Складывается парадоксальная ситуация: найдя Бога, мы продолжаем Его искать. Однако таков парадокс любви, и хотя он, несомненно, не берется в расчет формалистами от религии, довольными своим религиозным состоянием, но зато оправдывается блаженной жизнью сынов пламенного сердца. Св. Бернард Клервоский выразил этот божественный парадокс в музыкальном четверостишии, которое находит немедленное признание во всяком сердце, почитающем Бога.

Обратитесь к святым ушедших времен, и вы почувствуете, как жарко дохнет на вас их пылкое стремление к Богу. Они скорбели о Нем, молились Ему и искали Его денно и нощно, а когда им удавалось найти Его, радость была тем слаще, чем дольше были поиски. Для Моисея, знавшего Бога, это стало лишь основанием, чтобы еще больше воспламениться желанием познавать Его. «Итак, если я приобрел благоволение в очах Твоих, то молю: открой мне путь Твой, дабы я познал Тебя, чтобы приобресть благоволение в очах Твоих» (Исх.33:13); и отсюда он возвысился до дерзости просить у Него: «покажи мне славу Твою» (Исх.33:18). Бог открыто радовался такому проявлению святой ревности и на следующий день призвал Моисея на гору Синай, и там в торжественном шествии пред Моисеем прошла вся слава Божья.

Вся жизнь Давида представляется бурлящим потоком духовной жажды, и в псалмах его слышны и призывный вопль удрученного старателя, и радостный возглас искателя, нашедшего наконец желаемое. Павел признавал, что движущей силой его существования было неодолимое стремление ко Христу. Девиз «Дабы я познал Тебя» отражал цель его сердечных устремлений, и ради этой цели он пожертвовал всем. «Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего: для Него я от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобресть Христа» (Фил.3:8).

Церковные песнопения мы любим за звучащую в них страстную жажду встречи с Богом, и хотя псалмопевец ищет Бога, он в то же время уверен, что уже нашел Его. «Я вижу след Его и следую за Ним», — пели наши отцы каких-то лет тридцать назад, но ныне этого гимна больше не слышно. Как ни печально и как ни прискорбно, но в наш мрачный день мы отдали поиски Бога на откуп своим учителям. Ныне все завершается актом принятия Христа, и после него от нас не ждут страстного желания иных откровений Божьих. Мы пойманы в силки фиктивной логики, которая назойливо утверждает, что если мы однажды нашли Бога, то далее искать Его уже не надо. Это логическое ухищрение выдают за последнее слово ортодоксии и считают, что ни один почитающий Библию христианин не должен мыслить иначе. Таким образом, все многообразие свидетельств, открывающихся в молитвах, в поисках Бога, в возносящихся к Нему гимнах, решительно отвергается. Живое вероисповедание сердец, которых касается Господь, свидетельство всего сонма благоухающих святых отвергается в угоду ограниченному, самодовольному толкованию Священного Писания, несомненно диссонирующему с толкованиями Августина, Разерфорда и Брейнерда.

Однако в этом ужасном холоде, к счастью, еще теплится жизнь и есть несогласные с подобной формальной логикой. Именно они-то, надеюсь, и примут мой призыв отыскать уединенное место и в слезах обратиться: «Боже, покажи мне славу Твою». Они желают вкусить, прикоснуться сердцем, увидеть духовными очами чудо, каким является Бог.

Я совершенно сознательно хочу призвать к этой великой тоске по Богу. Отсутствие такой тоски и привело нас к современному столь нерадостному положению. Нельзя не видеть в безжизненных плодах современной религиозной жизни последствия утраты этого святого желания. Самодовольство смертельно опасно для всех форм духовного роста. Народу Божьему надлежит горячо стремиться к Богу, иначе Христос не явит Себя Своему народу. Христос хочет и ждет, чтобы Его возжаждали. Жаль, что многие из нас заставляют Его ждать долго, зачастую слишком долго и даже напрасно.

Любая эпоха имеет свои характерные особенности, отличительные черты. Мы живем в эпоху религиозной софистики. Настоящая простота во Христе встречается теперь между нами исключительно редко. Ее вытеснили программы, методы, лиги, союзы, общества и бешеная, требующая крайнего напряжения нервов деятельность, и все это крадет у нас время и занимает наше внимание, но в принципе неспособно удовлетворить сокровенные желания сердца. Отсутствие глубоких переживаний, неискренность в молитвах и это рабское, подобострастное угождение требованиям мира сего, свойственное нашей религиозной жизни, — все говорит о том, что наше знание Бога несовершенно и мир Божий в самом деле вряд ли знаком нам.