И. Мардов - Человек в Замысле Бога. Книга вторая

Яфетический Строй, пусть и недостаточно прочный для требований фундамента, определенно намечен в ХХ веке. Для того же, чтобы этническое взаимослужение и самоограничение смогло адекватно замениться на филическое взаимослужение, нужно, чтобы общефилическое взаимопонимание и солидарность были возведены на уровень, при котором соплеменник более узнается не по его этническому происхождению, а исключительно по морально-культурной сродственности, возникшей не только по сходству воспитания или принадлежности к одному и тому же кругу общества, но по одному и тому же напору национальной филической жизненности. «Ближний» или «свой» в Общей душе нового времени все более определяется не по облику и не по характеру психики, а по морали, культуре, стилю интеллекта, по эстетическим переживаниям. «Чужие» также определяются по яфетическим особенностям общедушевной стороны человека.

* * *

Переход в возраст Яфета-Шема – это решение путевой судьбы Общей души. У каждой Общей души есть своя путевая угроза. Современным Общим душам нужно выжить, дозревая. Не погибнуть и не уйти во внеобщедушевность и раствориться.

Если чувство патриотизма, основанное в возрасте Хама-Яфета на материнском национальном чувстве Этноса, окончательно перешло бы в возрасте Яфета-Шема (после второго осевого времени) в иное качество морально-культурного патриотизма, основанного на национальном чувстве Собора, то это был бы иной народ, существующий благодаря филическому чувству ближнего и общности интеллектуального сознания, ставшего фактором национальной жизни.

Фундамент Яфета закладывается на достаточном упрочении интеллектуально-филического пространства национальной жизни, образовании новой морально-культурной территории народа, его новой филической Земли, своей культурной Родины, быть может, и без определенного места на Земле.

Общедушевный филический фундамент Яфета, чтобы исполнять функции фундамента, должен быть обеспечен интерфилическим единением, действующим с той же силой принудительности, что и интерпсихический фундамент. Мыслимо ли это? Филическая жизнь куда мягче и свободнее, чем жизнь плотская и психическая.

Свободно-принудительное яфетическое единство возраста Яфета-Шема должно устанавливать в Общей душе иной интеллектуальный и морально-культурный Строй, по монолитности сравнимый с интерпсихическим Строем.

Принудительность природно-человеческого единения в значительной мере обеспечивается магическим сознанием, по которому своя жизнь неразлучна с жизнью других. Родина, Страна, Земля в силу магического сознания есть нечто неотделимое от самого себя, неотъемлемое, пребывающее вместе со мной на дистанции всей жизни, являющееся ее опорой и составляющее с человеком единое целое. Специфика магического сознания любого рода, в том числе и общедушевного магического сознания, состоит в том, что его действие в каждом из нас неопровержимо. Если интеллектуально-филическое единство доподлинно становится фундаментом Общей души, то ему должны быть присущи эти свойства и качества магического сознания.

В каждом народе есть мелодии или поэтические интонации, которые с биологической принудительностью воздействуют на душу, вызывая в ней непосредственное и неопровержимое переживание Родины. Для современного урбанизированного человека филио-магический слух и зрение значат не менее, чем природно-магическое чувство и сознание значили для его предков. Нынешнее филио-магическое сознание с достаточной несомненностью способно выделить родную и чужую филическую стихию. Но для создания фундамента Яфета этого мало. Аналитическое сознание, которым трудится разум Яфета, по своей природе стремится отменить любого рода магическое сознание или, во всяком случае, лишить его силы принудительного действия. Филио-магическое сознание и аналитическое сознание противостоят друг другу. Должно быть нечто, что объединяет или поглощает их. Это нечто – единая творческая воля Общей души, подчиняющая себе все творческие воли отдельных людей, задающая им общее направление работы.

В Общей душе возраста Яфета-Шема не может быть противопоставления законной независимости личнодушевной творческой воли и обязательности общедушевной творческой воли. Без общедушевной творческой воли личнодушевная творческая воля существенно анархична, ничто не признает превыше себя, постоянно декларирует свою автономность от чего бы то ни было. Общедушевная творческая воля принадлежит каждому из яфетически неразлучных людей, и потому личная творческая воля сама, свободно, помещает себя в границы своей филической Родины, сознает себя частью ее, признает свое достоинство на ее службе. Без выполнения этого условия не может быть сформирован единый филический Строй Общей души. И это-то сложнее всего.

Личная творческая воля современного человека в любое мгновение готова бунтовать. Чтобы очертить ее собственную сферу свободы, надо ясно отграничить ее от общедушевной творческой воли. Но таковой еще нет. Есть же некоторые явления процесса образования общедушевной творческой воли, но до того извращенные, что творческая воля каждого не может свободно отдаваться в общее (хотя бы групповое) филическое пользование, хотя иногда и понуждается к этому силой разного рода обстоятельств общественной жизни.

Современные урбанизированные западные народы с общеприродной точки зрения проживают в условиях, в чем-то схожих с условиями общедушевной жизни в диаспоре.

Общедушевная творческая воля способна веками напряженной и самоотверженной работы накопить необходимые запасы филической жизни для существования части народа (или народа по частям) в диаспоре. Но для создания прочной неразобщенной целостной народной жизни, все более изымаемой из общеприродной жизни, необходимо нечто большее, чем для жизни в диаспоре, – необходима новая филическая Родина, своя внеприродная и надприродная морально-культурная территория, своя собственная филическая Отчизна, со своим общедушевным чувством и сознанием. На исполнение этой вполне мистической задачи вскрытия резервуара своего филического мира надо иметь санкцию свыше, разрешающую наполнять свой филический мир так же, как прежде разрешено было наполнять Природу Земли.

15

Духовную жизнь невозможно понять без знания ее идеального осуществления. Надо знать то, чего еще нет, но что должно быть.

Духовную жизнь можно изучать, только исходя из знания вершин ее, независимо от того, явлены ли эти вершины в практике человеческой жизни или не явлены. Это в полной мере относится к личной духовной (серафической) жизни, это относится и к общедуховной жизни.