Порфирий Цельс - Заметки о Священном Писании

«В целом мире мы не знаем другой такой книги, которая была бы менее удостоверена датой, именами авторов или традицией, чем наша христианская Библия [18,2,724]», – огорчается основательница теософии Е.П.Блаватская. И ссылками на исторические или филологические изыскания возразить ей нет возможности, но зато в пику ей можно опереться на твердыни Церкви, которая никогда не сомневается в своей правоте и не нуждается в доказательстве своих утверждений, потому что «под действием Духа Божия сохраняет непогрешительным учение Христово, переданное ей святыми апостолами и подтверждённое на семи вселенских соборах [6,3,218]», имеет Христа своим главой и составляет Его Тело, «как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной [7,28]». Отсюда, в частности, легко выводится как непогрешимость Папы римского, так и всех православных епископов, получивших вследствие этого «дар истины [1,47]». Более того, поскольку каждый христианин является частью Тела Христова, а «всякий, пребывающий в Нём, не согрешает [1Ин. 3,6]», то логично было бы всех их официально объявить (как и Римского папу) непогрешимыми в делах веры и нравственности. К такому выводу подвигает нас и постановление Второго Ватиканского Собора: «Последователи Христа… были соделаны через крещение веры действительно сынами Божиими и причастниками Божественного естества, и следовательно, подлинно святыми [240,46]». Церковь, однако, не считает душеполезным заострять внимание своих чад на их святости и безгрешности; де-факто же каждый христианин уверен в своей непогрешимости ex cathedra.

Многие уважаемые мной лица (Ньютон, Блаватская, Вольтер и др.) сомневаются в богодухновенности Библии, т.е. в том, что она написана Богом, но есть и другие, не менее авторитетные люди, которые убеждены, что Библия – Слово Божие. В частности, апостол Павел, заявивший: «Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое, ибо я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа [Гал. 1,11—12]». А мнение Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви разве не перевешивает мнения мадам Блаватской и иже с ней? Но если так, то какая разница где, когда и как писалось Богом Его Слово? Важно, что оно есть, и каждый христианин может и должен его изучать. Вот и проф. М.Э.Поснов учит нас, что «Св. Писание служит самым надежным руководством в истине [24,702]». К сожалению, Св. Писание – произведение довольно объёмное, и не всякую истину можно быстро в нем найти. Желая облегчить нам знакомство с ними, Св. Феофан Затворник подсказывает, что «истины все – в катехизисе [25,231]». Думаю, что святитель Феофан, который некоторое время подвизался ректором Санкт-Петербургской Духовной академии, знает, что говорит. Однако в катехизисе, каковой не является к тому же богодухновенным, они подаются очень сжато, и для более надежного и глубокого понимания их все-таки, мне кажется, лучше обратиться непосредственно к Слову Божию. Так постараемся по мере сил вникнуть хотя бы в некоторые истины этого Слова, понять их смысл, не боясь удивляться, недоумевать, критиковать с тем, чтобы сознательно примкнуть к какому-то лагерю или нутром почуять, где правда. А не боясь, потому что, по слову Апостола Иоанна, боязливых «участь в озере, горящем огнем и серою [Откр. 21,8]».

О множестве смыслов

Любая театральная пьеса может трактоваться так или иначе в зависимости от позиции режиссёра и мастерства актёров. На музыкальных конкурсах участники исполняют одно и то же произведение, но звучит оно у них по-разному и производит разное впечатление на слушателей. А многозначность текстов – это вообще обычное дело. Заурядная фраза на английском языке «Time flies like an arrow» допускает пять пониманий: «1) время движется так же быстро, как движется стрела; 2) измеряйте скорость мух так же, как вы измеряете скорость стрелы; 3) измеряйте скорость мух так же, как стрела измеряет скорость мух; 4) измеряйте скорость мух похожих на стрелу; 5) мухи определенного вида – мухи времени – любят стрелу [205,200]». Конечно, некоторые из пониманий достаточно формальны, но грамматически они совершенно правильны и потому расширяют возможности разночтения. «Единственно возможного смысла быть не может, и тексты не говорят сами за себя. Если бы тексты могли говорить за себя, тогда все, кто честно и внимательно прочитал текст, сходились бы во мнении о том, что он говорит [21,295]». В реальности этого не происходит. Так, «Ориген, Климент Александрийский, Кальцедоний, Мефодий и Маймонид, опираясь на авторитет „Таргума“ (перевода Пятикнижия на арамейский) Иерусалима, ортодоксального и величайшего авторитета евреев, считали, что первые два слова в „Книге Бытия“ – Б-РЕШИТ – означают „мудрость“ или „принцип“, и что идея, что эти слова означали „в начале“, не разделялась никем, как только профанами [18,2,56]», т.е. речь, возможно, идет не о времени творения, а о творящей силе («Мудростью сотворил Бог небо и землю»). А известный ирландский философ и богослов «Иоанн Скот Эриугена говорил, что Священное Писание содержит бесконечное множество смыслов, и сравнивал его с развернутым павлиньим хвостом. Столетия спустя один из испанских каббалистов сказал, что Бог создал Писание для каждого жителя Израиля, и, следовательно, существует столько Библий, сколько чтецов Библии [41,3,376]».

Какой же из многочисленных смыслов Библии соответствует её богодухновенности? Все. В истолковании богодухновенной Библии ошибки невозможны, иначе она нам, грешникам, бесполезна, а то и вредна. Каждый читатель видит в ней предназначенный ему смысл, потому что у каждого свой путь к Богу, зависящий от интеллектуального, духовного и нравственного уровня личности, которая в процессе развития постигает всё более и более глубокие смыслы Св. Писания. Этой возвышающей человека точке зрения полностью противоречит точка зрения Церкви, стремящейся собрать всех последователей Христа в одно стадо единомышленников, видящих в Библии только один, преподанный Церковью, смысл (при этом, к радости нерадивцев, снимается необходимость индивидуального изучения Св. Писания). Такому стремлению можно было бы найти какое-никакое моральное оправдание, если бы Библия действительно была богодухновенна; в противном случае жёсткое навязывание какого-то её главного смысла аморально, ибо служит интересам лишь тех, кто навязывает. Жизнь, как водится, не следует ни одной из этих крайних точек зрения: большинство, конечно, сбивается в послушную отару, но много было в истории Церкви и «паршивых овец», норовящих разрушить сплоченное стадо Христово различными ересями.

«На языке церковной догматики ересь означает сознательное и преднамеренное уклонение от ясно выраженного и сформулированного догмата христианской веры [6,1,534]». Проф. Болотов поясняет: «Со времени гностицизма ересь (выбор) стала являться чем-то низким, недостойным, ересью в нашем смысле слова. Напротив, для истинных греков ересь была не только не предосудительным, но даже желательным явлением. В этом смысле ап. Павел в послании к Коринфянам говорит, что «подобает быть между вами (христианами) ересям, дабы явлены были искусные [1Кор. 11,19]», т.е. представители чистых правильных воззрений. Выбор, ересь, между различными верованиями необходим, чтобы отличить настоящую монету от фальшивой, поддельной [28,2,348]». Но положительное значение ереси с лихвой перекрывается её негативными, с точки зрения Церкви, последствиями, а именно, расколом, ведущим к ухудшению финансового положения Церкви, и брожением умов среди верной части паствы, ведущим к снижению её (паствы) управляемости. Например, «несторианство увело из Церкви сотни тысяч её приверженцев, монофизитство – миллионы [29,243] ”; в итоге «азиатские Церкви несторианского и якобитского (якобиты – сирийские монофизиты) вероисповедания превосходили численностью своих членов все христианские Церкви Европы латинского и греческого вероисповедания [37,300]». А «попытка найти в Библии такую формулу, которая исключала бы возможность арианского понимания догмата, оказалась тщетной: ни одно библейское высказывание не выдерживало критики в этом отношении и охотно было принимаемо арианами [10,240]», что очень смущало приверженцев ортодоксального христианства. «Не думайте, однако, – просит блаженный Августин, – что ересь могла возникнуть из-за пары маленьких заблудших душ. Ересь порождали лишь великие люди [27,1,141]». Какое же верование «правильное»? Видимо, то, которого придерживается глава государства. При императоре Валенте верх взяли ариане, но «в 381 г. император Феодосий указом от 10 января передал все без исключения церкви ортодоксам и приказал более не терпеть «еретического» (арианского) культа [27,1,386]».