Дада Садананда - Диалоги о медитации. Русский йогин о практике, психологии и будущем человечества
- Название:Диалоги о медитации. Русский йогин о практике, психологии и будущем человечества
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:978-5-04-116866-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дада Садананда - Диалоги о медитации. Русский йогин о практике, психологии и будущем человечества краткое содержание
Книга рассказывает о медитации, йоге и тантре через призму личного опыта посвященного монаха. В ней много практических рекомендаций и техник, психологии и мудрости, увлекательных историй и духовных анекдотов-притч. Она лишена религиозного догматизма, поэтому понятна критически настроенному современному человеку.
«Йогическая практика содержит много практических решений для реальных человеческих проблем. Я хочу, чтобы люди увидели, что такие решения есть, и вдохновились этим», – говорит Дада Садананда.
Эта книга:
– научит базовой технике йоговской медитации и нюансам практики,
– откроет правила гармоничной жизни и тантрические секреты успеха, – объяснит, как, работая с чакрами и образом жизни, бороться с болезнями,
– расскажет, комбинацией каких техник можно достичь высших состояний,
– подскажет, как найти свое место в стремительно меняющемся мире, – вдохновит на медитацию, на моральную и осмысленную жизнь.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Диалоги о медитации. Русский йогин о практике, психологии и будущем человечества - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, потерпи, сейчас доедем, тридцать минут, дома делай что хочешь.
– Да-да.
Оказалось, что я ору, кричу «Баба!» на весь джип. Плачу, реву, хохочу.
Водитель останавливается и говорит:
– Эй, что у вас тут происходит? Вы что? Вы что-то употребляли?
– Не беспокойтесь, – говорят ребята, – это садхана.
Но люди все равно в шоке. Я себя пытаюсь контролировать.
Дада Падмешананда, мой лучший друг, говорит:
– Дада, держись, держись, дыши, спокойнее, не уходи туда.
Я вроде себя ловлю, но чуть мысль проскакивает – о гуру, о Боге, и меня тут же накрывает, я ничего не могу с собой поделать. Да и сейчас, когда я гуляю по этим улицам, то вспоминаю свое состояние.
Идем по улицам. Пять шагов пройдем – и снова я и плачу, и хохочу.
Дада Падмешананда, наверное, час меня вел до дома, как пьяного батю, бывает, у нас ведут, а тот стремится с каждым столбом и человеком пообщаться.
Я пришел домой, умылся, лег спать, и это состояние у меня закончилось.
Утром оказалось, что надо давать монашеские обеты. И что же кризис? Нет его. У меня в душе – кристальная ясность.
Состояние без мыслей еще несколько дней удерживалось. Просто нет мыслей – и все. Нету ничего, нету «думалки», просто видишь вещи как они есть. И люди вокруг чудесны и глубоки, с Богом внутри. И вообще – Его видишь во всем.
И – абсолютная, кристальная ясность по поводу себя. Я очень-очень сильно хочу быть монахом. Это будет главный подарок в моей жизни, если я сегодня стану монахом.
Нас повели давать клятвы. Только в комнату зашел… А! Это же комната, где гуру жил! И меня начинает накрывать. Я реву, начинаю теряться. Вот-вот упаду. Дада Падмешананда говорит:
– Дада, терпи, дай ты эти клятвы, потом уже делай что хочешь.
– Хорошо-хорошо.
Первые медитации
В тот момент Даде было тридцать, за спиной – десять лет сознательной практики. Что значит «сознательной»? Так или иначе он стал медитировать в восемнадцать лет, а первый раз попробовал вообще в двенадцать. Рассказывает, что было что-то вроде наития, может быть, судьбы. Но это уже позднеперестроечное время, могло что-то попасть в руки – книга или статья. И вот сидит пацан, скрестив ноги, в комнате, и заходит бабушка, ей в то время было уже под восемьдесят.
«Кому молишься? Дьяволу молишься!»
И я вздрагивал так сильно и напрягался. Потом в конце концов я уступил вот этому давлению, потому что не было никакого ориентира в духовном пути. Я не понимал: то, что я делаю, – правильно это или нет? Это был какой-то интуитивный порыв. Почему-то понял: мне надо это делать. Но в итоге я бабушке уступил. Не медитировал до восемнадцати лет.
Дада в своих уроках и лекциях часто говорит о своей бабушке. Она была крепко верующим и сильным в вере человеком. 1913 года рождения, из старообрядческой семьи, она не то что детей-атеистов, но и даже канонических православных считала недостаточно твердыми в вере. Старообрядчество, да еще в советское время, когда любая вера преследовалась, тем более неофициальная, неорганизованная, было настоящей духовной практикой. Тут нельзя было наполовину – «живу обычной жизнью, но иногда могу свечку поставить и перекреститься». Это практика, охватывающая всю жизнь. Бабушка Дады, каждый раз выходя из дома, говорила благословение.
Она и меня этому научила: когда выходишь из дома – говори «Благослови, Господи». И для меня это стало сначала привычкой, потом частью практики: все, что делаешь, делай с Богом. В бабушкиной семье родители, все четырнадцать детей утром и вечером практиковали свои молитвы. Они читали «Отче наш», Иисусову молитву, молитву Богородице. Это у них каждодневная духовная практика.
Помню, в детстве я лежу на кровати, а бабушка произносит молитвы: «Отче наш, сущий на небесах!» И я впадаю в медитативное состояние, приятное ощущение какого-то соприкосновения. Я размышлял об этом – что же она говорит. И на меня сходило чувство благодати.
Сейчас я делаю медитацию и понимаю, что на самом деле от бабушки перенял и упорство, и постоянство, и ценность духовной практики. Она молилась утром и вечером. Всегда. Я не видел, чтобы она когда-нибудь пропустила молитву. Что бы ни происходило – войны, революции, кризисы, домашние проблемы, – каждый день молилась. Никогда вообще не пропускала – больная, здоровая. Это пример строжайшей религиозной дисциплины. Она мне это передала – с детства, на каком-то еще досознательном уровне. Бесценный подарок.
«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!» – знаменитая Иисусова молитва, главная, можно сказать, «мантра» афонской православной практики. Практикующие исполняют «неустанную молитву», которая звучит все время вместе с дыханием и ритмом сердца («Когда молитва укореняется в уме, в ответ на мысленный труд начинает постепенно согреваться сердце», – писал священник Антоний Голынский-Михайловский). Исихазм, мистическая практика восточного христианства, конечно, веками был делом монашеским, простому народу непонятным. Но в Новое время уже с века XIX практики всех религий перестали быть тайными и сословными, тем более в старообрядчестве, где не было своих попов и монахов, а практиковали все: «Восходит человек в следующую степень и обретает молитву умно-сердечную деятельную. Именуется она умно-сердечной потому, что в ней вместе с умом молится и сердце, то есть весь внутренний человек. Деятельной она названа потому, что воля человека еще продолжает действовать в нем, проявляясь в побуждениях и делах».
Я говорил:
– Бабушка, я хочу креститься, я хочу молиться, я хочу как ты.
И вот однажды бабушка отвела меня на реку. Она говорила:
– Наших священников истребили, поэтому мы без священников.
Она крестила меня сама. Это было вообще эпично. Она окунала меня в реку, поднимала меня, поворачивала в воде, читала молитвы и в итоге сказала:
– Все, теперь ты крещеный.
Она дала мне четки, и с этими четками-лествицами я молился.
Было здорово. Очень хорошее ощущение, когда я в детстве молился с бабушкой, настоящие духовные переживания были. Прошло время, разные кризисы, взросление. И когда я начал медитировать, я почувствовал ту же самую энергетику, только в очищенном, более рафинированном виде. Я могу все отбросить – ритуалы и условности, – сохранить мысли только о Всевышнем, и только это чувствовать в медитации. И тогда я увидел, что религиозные различия лежат на поверхности. А в глубине, в этой энергетике, в духовном переживании никаких различий нет. Это одно и то же состояние.
Но культурная форма в социальном смысле и формирует человека. Дада, если отвлечься от его оранжевой монашеской одежды, – обычный русский человек с русой бородой, высокий и стройный, будто устремленный вверх, может быть, немного похожий на священника. И это очень важный для многих вопрос, каким образом можно всерьез из русской, в общем-то, европейской культуры перейти на путь, происходящий из экзотической и часто непонятной Индии.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: