Рам Дасс - Провожая друг друга домой

Рам Дасс ответил:

– О духовных вопросах трудно говорить, потому что они… Невозможно донести понятия… и, э-э-э, – долгая пауза, – истории как бы стучатся в дверь духа. Истории проникают в сердечные пространства.

Рам Дасс обладает необычайной способностью рассказывать о своей жизни простого американского обывателя – обычного человека, ищущего мудрости и сострадания. Его история – это наша история, хотя мы и не росли в богатом еврейском доме в Бостоне и не преподавали в Гарварде. Его великолепие как учителя коренится в истории его пути, как и его привлекательность для людей разных возрастов, социальных слоев, рас, полов и национальностей. Его путь – это история обычного человека, который пробуждается и обнаруживает, что в жизни что-то не так, затем уходит из дома в поисках понимания, сталкивается с трудностями, с неизбежностью смерти, выживает и возвращается домой, чтобы помогать другим, рассказывая свою историю. И Рам Дасс говорит с вами как с очень близким другом, не скрывая своих слабостей и ошибок, которые случались до начала его обучения, и мы включаемся в это повествование, как в собственную жизнь.

После сорока лет он некоторое время жил в гомосексуальной связи и потому отлично знал, что значит быть изгоем; каждый из нас, кому случалось оказаться чужаком в любой среде, способен разделить его чувства. Мне гомосексуальность не свойственна, но мои родители рано развелись, я жила в послевоенном мещанском городке и ходила в католическую школу, где меня прозвали безотцовщиной; так что и мне довелось испытать острое чувство отверженности. Мы все знаем, что это такое – желать любви, хотеть, чтобы нас ценили за то, какие мы есть на самом деле, стремиться поступать правильно и часто терпеть неудачу.

Рам Дасс снова и снова рассказывает истории из своей жизни, и нам нравится их слушать. Иногда на лекциях кто-то просит повторить свой любимый отрывок, как на рок-концерте: «Зумбак-портной! Встреча с Махараджи! Расскажи еще раз!» Эти истории нам нравятся, потому что мы их хорошо знаем и отождествляемся с их героями. Когда моей внучке Далии было два года, я всегда читала ей на ночь книжку «Баю-баюшки, Луна», а потом она стала просить рассказать ей что-нибудь из жизни Рам Дасса. Его истории стали для нее как колыбельная, как мантра – что-то близкое, знакомое, вселяющее надежду.

Но его путь – это также своеобразная пародия на героический эпос; Рам Дасс напоминает нам, что мы по большей части живем обычной жизнью и в наших личных усилиях на пути к пробуждению есть много забавного и трогательного. Он использует явления повседневной жизни, чтобы продемонстрировать разрыв между заповедями и реальностью. Он занижает планку, чтобы показать, как тяжело воплотить в жизнь даже самые простые поучения – любить всех, говорить правду, отбросить привязанность к материальным вещам. Он вспоминает о том, как ревновал, когда Махараджи уделял внимание кому-то другому; как после инсульта мечтал сесть за руль своего спортивного автомобиля; как смутился, когда стоял в очереди за билетами на гей-фильм и попался на глаза своему студенту. Это случается с любым из нас – ревность, страстные желания, злость, стыд.

Когда ему казалось, что он умирает после приема ЛСД, он думал не о смысле своей жизни, а о том, что никто на свете его не вспомнит. Это понятная всем история одного человека, который старается, как может, но допускает промах за промахом, затем ему что-то удается, он учится, смеется над собой, чего-то достигает – и готовится умирать.

В 2015 году я навестила Рам Дасса в его доме в Хайку. Мы готовились провести ретрит под названием «Открой свое сердце в раю». Однажды утром, когда все закончили завтракать и вышли, Рам Дасс предложил мне поговорить. Он сидел в инвалидной коляске. Хотя он не может ходить и владеет только одной рукой, его ум в великолепном состоянии. Глаза Рам Дасса сияли:

– Я хочу, чтобы ты написала книгу вместе со мной.

– Конечно, – тут же согласилась я, – а о чем?

– Об умирании, – сказал он и заговорщицки улыбнулся. – И на этот раз у нас есть настоящий дедлайн. Затем он добавил: – Сидеть у постели умирающего – это садхана [духовная практика]. Смерть одного из родителей помогает нам в нашей садхане. Умирание – это последняя садхана. Я хочу, чтобы мы написали об этом вместе.

Хотя мы оба любили Махараджи и вместе учились у других учителей, я знала, что каждый из нас понимает одни и те же учения по-своему. Рам Дасс – теист. Он верит в Бога. Я до двадцати семи лет была католичкой, затем стала духовным искателем, а сегодня могу назвать себя агностиком: я верю в возможность существования Бога, но мне удобнее руководствоваться тем, что я испытываю непосредственно, напрямую – взаимосвязью всего живого, любовью, которая связывает нас, трепетом от осознания этого. Интересно, помешают ли нам эти различия в разговоре о смерти?

Мы уже написали вместе одну книгу, «Сострадание в действии: вставая на путь служения», но тогда каждый из нас составил свой раздел, так что это были фактически две книги в одной обложке. Теперь Рам Дасс хотел действовать иначе.

– Речь идет о садхане, духовной практике, и я хочу, чтобы в ней присутствовали оба наших голоса, – сказал он. – Пусть это будет диалог.

– Но я должна задать основной вопрос, – сказала я.

Он кивнул.

– Почему мы это пишем? Для кого мы это пишем?

Я пояснила, что недавно помогала моему другу Мэну из Google писать книгу о медитации. Когда я спросила его, зачем он это делает, Мэн ответил:

– Ради мира во всем мире.

Рам Дасс рассмеялся:

– И что? Сработало?

Через минуту он добавил:

– Я хочу помочь читателям избавиться от страха смерти. Таким образом, они смогут… – долгая пауза, – отождествиться со своим духовным «я» и подготовиться к умиранию. Если ты знаешь, как жить, ты знаешь, как умирать. Это будет связующим звеном между моими поучениями о Махараджи и о смерти. И живые люди увидят, что они умирают каждый день, что все непрерывно меняется, а смерть – самое большое изменение. Это поможет им жить более осмысленной жизнью.

Когда он сказал это, я вспомнила только что прочитанное исследование. В нем говорилось: когда люди осознают собственную смертность, они, как правило, становятся добрее к себе и полезнее для других. Кроме того, в их близких отношениях, как и в широких социальных связях, появляется больше глубины [1] Kenneth E. Vail III et al., “When Death Is Good for Life: Considering the Positive Trajectories of Terror Management”, Personality and Social Psychology Review 16, no. 4 (April 2012): 303–29, doi: 10.1177/1088868312440046. .

Помолчав, Рам Дасс продолжил:

– Еще я думаю о тех, у кого умер любимый человек; эти люди живут с чувством скорби, вины и сожаления. А кто-то сейчас сидит у постели умирающего… Эта книга поможет им справиться со своей задачей. А тем, кому скоро предстоит покинуть этот мир, – подготовиться к более осознанной и спокойной жизни в настоящем моменте.