Давид Сенкевич - Я есть Возлюбленный

Самое удивительное открытие, какое может сделать человек, находясь здесь на земле, это то, что всё есть Создатель и никого кроме него нет. В нашем мире все говорит об этом: завораживающая красота природы, бесконечное обаяние животного мира, непосредственность ребёнка, беззаветная преданность родителей, и, конечно же, граничащая с божественной, непреодолимая притягательность сердца твоего возлюбленного. И, как ни странно, каким-то непостижимым образом, всё это о нём, о том главном Возлюбленном. Так кто же он? Что ему от нас нужно и кто мы во всей этой истории любви?

Все начинается в детстве, когда маленькое существо впервые обнаруживает себя в этом мире и, столкнувшись с ним лицом к лицу, смотрит на него широко распахнутыми глазами сердца, как бы спрашивая: а ты есть любовь? И в ответ оно переживает безмолвное и бесконечное признание, которое эхом отражается в красоте и очаровании окружающего мира. Когда ты восхищаешься каждым живым существом, как невыразимым чудом, а твоё желание его обнять выражает взаимное признание, можешь часами заворожённо смотреть на качающиеся от ветра деревья, своим шелестом пытающихся сказать тебе что-то очень важное, или наблюдать за озорным журчанием весёлой речушки, зовущей тебя с собой исследовать этот удивительный мир, частью которого ты являешься. Но так продолжается совсем недолго. На ясном небосводе чистого восприятия бытия появляются маленькие облака, затем их становится больше и вот гремят первые, пока мимолётные грозы, которые быстро сменяются солнечным днём. Но со временем грозы звучат всё чаще, пока небо не затянется тёмными свинцовыми тучами и холодный промозглый дождь не заставит поверить, что кроме него на всей земле больше ничего и нету. Нет никакого солнца, сияющего на лазури небосвода, всегда таинственной и загадочной луны и сверкающих, как бриллианты, звёзд. Это знаменует собой окончание первой любви.

А что потом? Потом так называемая взрослая жизнь, где нет радости, нет доверия, нет искренности. Все они принесены в жертву пресловутой безопасности, в надежде хоть как-то избежать боли, сомнения и разочарования. И никто уже не задумывается о той поре, которая однажды скрылась за серой пеленой обыденности нормального существования. Лишь изредка в самые отчаянные и одинокие моменты наше сердце взывает в надежде, что кто-нибудь отзовётся в этой холодной и бескрайней Вселенной, вспомнив о том счастье бытия, которое когда-то давно наполняло твоё доверчивое сердце. И уже кажется, что всё это было неправдой, каким-то глупым, бессмысленным сном, вызванным наивностью детского восприятия. Где же в это время Возлюбленный? Неужели он так бесстрастно оставил тебя задыхаться в бесконечной серой иллюзии?

Это заблуждение родилось, когда тебе первый раз причинили боль, а затем, сталкиваясь с ней все чаще, ты пытаешься как-то её избежать и учишься всё держать под контролем, делая, как кажется, жизнь более предсказуемой. Мы учимся мимикрировать, угождать социуму, который охотно и заботливо подталкивает нас приспосабливаться к условиям этого мира, принимая правила игры, чтобы обрести своё место под солнцем. Находя удовлетворение в том, что является общепринято правильным и отвергая всё, что не вписывается в представления твоего окружения. Любящие и близкие люди из лучших побуждений последовательно и методично записывают нам в сознание коды поведения, которые впоследствии призваны сделать нас успешными и, по-возможности, счастливыми. Затем уже не столь близкие и любящие люди охотно подхватывают эстафету и на уже добротно положенном основании пытаются кроить нас под свои лекала, стараясь запихнуть в единственно правильные представления о мире, добре и справедливости. И, о чудо! Плавно и незаметно мы становимся похожими на них. С гордо поднятой головой и с сознанием дела однажды мы заявляем, что стали такими, какими должны были быть изначально из утробы матери, а детская непосредственность была пустой тратой времени, досадным заблуждением, с которым к всеобщей радости наконец-то покончено. Я прекрасно встроился в систему, я научился выживать и получать преференции. Всё! Свершилось! Программа минимум выполнена и теперь-то уж точно я смогу быть успешным и счастливым. Вместо того, чтобы вкушать жизнь также естественно и свободно, как у нас это получалось в детстве, мы научаемся интерпретировать, делать оценки, выводы и умозаключения по любому поводу. И более того, по подобию наших учителей, мы и сами становимся добродушными наставниками, пытаясь кроить идеальных людей теперь уже из своих детей и всех, кто попадется нам под руку. И никто не удосуживается обратить внимание на тех, кто тебя всему этому научил, чем наполнены их жизни и счастливы ли они, если не брать в расчёт официальную вывеску их повседневности.

Рано или поздно каждый из нас сталкивается с ситуацией, когда он может уловить отзвуки той естественности бытия, которое когда-то было предано. С увеличением разочарования в надуманных ценностях и навязанных установках человек начинает невольно вспоминать простоту и истинность своего детского восприятия и его неумолимо тянет к тем прекрасным местам, которые первыми стали для него чистым откровением жизни. Поэтому-то места детства так мистичны и невыразимо прекрасны в сравнении со всем твоим последующим опытом. Ввиду своей откровенности и простоты край, в котором ты рос, называется родным, хотя для стороннего наблюдателя он может выглядеть самым обычным и незаурядным захолустьем, не заслуживающего сколь-нибудь значащего внимания. Возвращение домой – это чаще всего долгий, затянувшийся процесс, так как мы полностью погружены в иллюзию собственного субъективного и искажённого восприятия мира и вложенного в нас заблуждения по поводу истинности происходящего. Жизнь взывает к нам через мгновения, пережитые на природе, проникновенную силу искусства и громче всего через любимого человека. Поиск может принимать самые причудливые формы, от бунта контркультурных течений молодёжи, до религиозной бескомпромиссности, отвергающих всё, что было навязано, вместе со тем добрым, что было даровано тебе до этого. Но, если искатель бывает честен со своим сердцем, то понимает, что противопоставление прошлому также ведёт к пустоте и разочарованию.