Ольга Сквирская - Иезуиты и кино

…Новобрачные обвенчались в католической церкви. На венчание они выслали приглашения всем друзьям, в том числе и Алексею, но тот не успел оформить документы в срок, к тому же неважно себя чувствовал.

Наташа стала писать друзьям письма примерно такого содержания:

«Вот, после обеда идем покупать пальму, так неохота, все надоело» и т. д.

Наташа скучала по России.

***

…Совершенно случайно я встретила Наташу в провинциальном сибирском городке, спустя много лет.

Сначала даже не узнала.

Знакомый парень вез в инвалидной коляске девушку в джинсовой курточке, и я не сразу сообразила, что это та самая Наташа.

Как она изменилась! Теперь у нее очень загорелое лицо, а длинные волосы выкрашены в каштановый цвет. Но самое главное, изменилась манера поведения. Исчезло кокетство, попсовые интонации, с приветом от блондинок из русских мыльных сериалов. Передо мной сидела спокойная западная женщина, до такой степени уверенная в себе и обеспеченная, что ей не было никакой необходимости кому-то что-то доказывать.

– Леля, я так рада вас видеть! Вот, приехала в гости на месяц. А как Дамиан? – ее лицо немного затуманилось. – Он вам часто пишет?

– Не очень, – созналась я.

Дамиан уехал из России на новое служение.

– Мне тоже не очень, – грустно сказала Наташа. – Передавайте ему привет, если будет возможность! У меня все хорошо.

…А через год, говорят, Наташа во Франции родила ребенка, и совершенно здорового! У нее и правда все хорошо.

И это не сказка.

Брат Дамиан заказал компьютерщику Паше визитку. Директору католической киностудии, пусть она и в Сибири, нельзя без визитной карточки.

Паша – молодой, длиннохвостый, флегматичный. Обычно он неподвижно, как изваяние, сидит за Макинтошем. Время от времени встает, чтобы перекурить в коридоре.

Сроков выполнения для него вовсе не существует.

– Паша, сколько времени тебе нужно? – спрашивает Дамиан.

– Фиг его знает, – иронично вскидывает глаза Паша.

Он ведь не просто так отсиживает время, он работает над стилем. А стиль – дело тонкое, – для тех, кто понимает. И стиль не терпит суеты.

В общем, ускорить Пашу невозможно никакими силами. Зато на киностудии настоящий праздник, когда у Паши хоть что-нибудь готово.

Так, в один прекрасный день Паша шулерским жестом веером разложил перед Дамианом семь разных визиток:

– Выбирай!

Семь визиток, и каждая в своем стиле, в своем цвете. Каждая воплощает отдельную творческую идею. Глаза разбегаются. Шрифты, заливки, обводки, тени, оттенки…

Одна общая проблема: невозможно прочитать, что там написано.

Особенно всех поразила коричневая визитка. Представьте себе: на коричневом фоне (Боже, какой деликатный цвет!!!) темно-коричневыми буквами с еще более темной коричневой обводкой какими-то китайскими иероглифами написано «бр. Дамиан Войчехо…»! Чего?!

– Это шифровка – чтоб враги Церкви не догадались, – предположил Шурик.

– Ой, не могу! – брат Дамиан схватился за живот. – А это что, номер телефона?! Это какая цифра? Ой, умру! Паша, я это сохраню на память!

Паша оглядел Дамиана и нас всех с сожалением человека, который только что разметал бисер перед свиньями.

На шум подошел другой иезуит, брат Джорджо, в прошлом сантехник, завхоз, ныне формальный директор студии.

Заглянув Дамиану через плечо, неодобрительно скривился на все эти стилевые изыски, затем презрительно покосился на Пашу, – и молча удалился. Брат Джорджо никогда не смеется: у него нет такого места в голове, которым смеются.

***

На киностудии «Кана» настали тяжелые времена.

Брата Дамиана отправили учиться в Москву на режиссерские курсы, и директор Джорджо из формального стал фактическим.

Теперь он не только меняет лампочки и навинчивает дверные ручки, но и занимается художественной частью.

– …Передачу о Боге тоже нужно делать интересно! – горячится Маша на студийном худсовете.

– Не «интересно», а религиозно, – поправляет ее брат Джорджо.

– Но ведь Евангелие – это же так интересно!

– Че там интересного, – буркнул Джорджо и навсегда прекратил дискуссии в студии.

Но первое, с чего он начал, – это с визитки.

Вот он четким шагом подходит к Пашиному столу и сует перед его носом карточку:

– Вот как надо. Вот это карточка!

Мы подходим со всех сторон и разглядываем визитку. Действительно, черным по белому. Шрифт – как в букваре. Даже логотип «Каны» в углу – кувшин под крестом.

– Вот! Все видно: вот телефон, вот мое имя, вот – что я директор! – торжествует Джорджо. – У меня в Польше брат в типографии работает, я ему передал текст, а он мне прислал готовые визитки.

– Ой, что это? – вдруг пугается Маша. – Смотрите: тут вместо «католическая телестудия» написано «камолическая мелесмубия»!!! Как это они так? И имя Ежи написано через «ы» – Ежы… Ой!

Ежи – это официальное польское имя брата Джорджо.

– Джорджо, наверное, ты письменными буквами отправил текст, да? – догадываемся мы. – Они там, видно, спутали «т» с «м» и «б» с «д»!

Брат Джорджо долго крутит визитку, обдумывает, потом заявляет:

– Ну и что, что буквы неправильные. Зато все видно. Все равно хорошая визитка, – и с достоинством выходит.

– Джорджо, подожди! – догоняю я. – Подари мне одну визитку, а?

Вечером демонстрирую эту визитку отцу Войцеху в церкви. Тот злорадно ухмыляется:

– Поди, целый ящик заказал!

Сам-то Войцех скоренько унес ноги из студии, как только узнал, что Джорджо станет директором.

– Это будет не студия, а неизвестно что, – сказал он.

Теперь известно, что: «камолическая мелесмубия».

– Как вы яхту назовете, так она и поплывет, – сказал тогда Шурик.

Как раз его брат Джорджо и выгнал первым.

Когда он позвонил мне в редакцию газеты, меня поразил его тонкий, почти детский голос:

– Алло, это Георгий П. из Церковного радиовещания. Мне нравятся ваши статьи, и я хочу предложить вам работу. Мне кажется, так может писать только верующий человек. Вы ведь христианка?

– Католичка.

– Это ничего, я сам баптист, у нас как раз межконфессиональное радио. Запишите телефончик…

В середине девяностых газета «Семь дней» успешно претендовала на роль путеводителя по культурной жизни Новосибирска, и будучи музыкальным журналистом, я частенько писала о концертах духовной музыки.