Василий Епископ - Живет во мне Христос. О смысле жизни и православной веры

Посмотрим на нашу историю, на то, что произошло в течение веков, тысячелетий. Посмотрим на нашу культуру, на всю Россию – она не могла бы стать такой, какая есть, без веры людей, которые вовсе не были какими-то фантазерами. Нет, они строили, они создали огромное – и какое! – государство, которое мы унаследовали. Вера этих поколений действительно двигала горами киевскими и московскими холмами. И вообще всей жизнью нашей. Вот она, вера, которую мы получили. Это вера в Господа нашего Иисуса Христа. Вера христианская. Вот почему мы – христиане. Вот почему Святая Русь – Русь Христова.

Да хранит вас всех Господь Бог.

Прошлую беседу мы закончили на том, что вера – это вера в Бога. И Кто такой Бог?

Прежде всего, надо сказать, что когда мы говорим вообще о Боге, то для нас, несомненно, верующих, очень важно, что нельзя говорить о Боге со-вне, как мы рассуждаем о каком-либо объекте. Потому что Бог – не объект. И о Нем мы не можем говорить. Часто люди полагают: вот, богословие, они рассуждают о Боге, изучают Его и так далее. Да, верно. Но если это настоящее, подлинное, верующее богословие, то оно не так говорит о Боге. Не просто как о чем-то вечном. Потому что если мы начнем так думать о Нем, сразу же придем к тому, что исключает по существу бытие и сущность Божию. А именно – к кумиру.

Понимаете, древние христиане очень хорошо знали разницу между Богом – и кумиром. Между богами – и идолами. И, конечно, между Богом – и «богами». То есть Один есть Единый, Истинный Бог, Единый Истинный Творец, Тот, Который нас сотворил, Который промыслительно, любя нас, ведет нас к нашему спасению. А есть боги – языческие боги.

И не надо думать, что это верование относится только к прошедшим временам. Очень много идолов есть и сегодня, очень много различных богов мы встречаем и сейчас. Есть даже сознательное возрождение языческих культов времен Киевской Руси до Крещения, до принятия христианства.

Мы – христиане, верующие, должны знать, что нельзя думать, что всякий бог есть Бог. Нет, самое главное – когда мы говорим о Боге, надо говорить не только оНем, но и вНем.

Надо быть в Боге. Надо быть в состоянии обо́жения. И если этого в нас нет, любые наши рассуждения будут неверны, фальшивы. Нужно ощущать в себе Божественное присутствие, находиться в Его Духе. Как сказал преподобный Серафим Саровский, в стяжании Духа Святого – цель христианской жизни. Не добрые дела – они важны, конечно, – но не всякая чисто житейская вещь необходима нам, а только одно. Единое на потребу, как говорил Спаситель. А именно – быть в Боге, стяжать Духа Святого. Чтобы Он сошел в тебя, в меня, во всех нас. Чтобы мы действительно почувствовали Его присутствие и знали, что говорим не только о Боге, но мы в Нем находимся. И что Бог в нас, и что мы все в общении друг с другом – благодаря тому, что мы – Божии.

И тогда мы соединим в себе то, что в философии называется «объект» и «субъект». Потому что их единство – самое главное, самое основное во всяком христианском богословии. Чтобы то, что есть во мне субъективного, было бы не фантастическим, не дай Бог. Ибо этот фантастический элемент во мне как раз и создает кумира. Можно даже, думая, что мы настоящие верующие, что мы преданы Христу, из того Бога, Который, мы думаем, есть наш Бог, Бог Библии, Бог Откровения, – из Него делать кумира. Это очень опасно!

Отсюда, между прочим, и появляется атеизм. Ведь, откровенно говоря, атеисты правы! В том, что отрицают таких наших кумиров. Они не знают нашего Бога – совсем – и видят только эти тени. И если мы – плохие верующие, если мы наполнены такими кумирами и их проповедуем, мы фактически открываем двери безбожию. Которое говорит: «Я в такого Бога – старца с бородой, сидящего на облаках небесных, – не верю». Некоторые воображают, что Он такой. А некоторые очень серьезно – очень серьезно! – говорили, что космонавты в космосе Бога так и не нашли. И не найдут! Нет такого объекта, который можно назвать Богом. В то же самое время Он объективен – и субъективен. То есть в Себе Он субъективен, во мне, в моем личном ощущении, но объективен вне меня. Он не может быть заключен исключительно в мою мысль, и даже в мое восприятие, ощущение, в мою веру. Потому что Он есть Сам по Себе.

Так и называли Бога в древности, Его имя в Ветхом Завете означало: «Тот, Который существует Сам в Себе», «Я – Сам в Себе сущий, Я Тот, Кто живет». Источник жизни вечной, сама вечная жизнь. Он есть независимо от того, являюсь ли я тем, кто Его ощущает, и вообще, живу ли я сам. До того, как я родился, и после того, как умру, Он был, есть и будет.

Вот это первое и основное, что мы должны в себе иметь. Тогда мы избавимся от кумиров. Потому что они представляют здешнее, земное, то, что мы сами выдумываем, сами в себе определяем, строим.

С другой стороны, мы должны отдавать себе отчет в том, что Бог, Который находится в Себе Самом и Который является источником всего, является для нас – каждого из нас – также и тем, Кто все время с нами и в нас. Кто постоянно заботится о нас. И мы это очень хорошо знаем из опыта нашей жизни.

Что Бог, именно Бог, сделал для меня? Для меня лично? И для тебя, и для него, и для нее – для каждого человека. Часто говорят: «Судьба!» А это слово означает «суд Божий», или «суждение Божие». И вот этот суд Божий определяется Его промыслом, Его путем, Его заботой обо мне, и о тебе, и о каждом из нас.

Помню один случай во время войны. Она была лютая, как мы все знаем, и в тех местах, где я тогда жил, тоже, это было на севере Югославии. И должен сказать, что иной раз, оказываясь в определенных обстоятельствах, я думал: почему именно так случилось?

Мы находились в церкви. Я только что отслужил литургию – нашу главную Божественную службу, с Причастием, – как началась бомбардировка. И налетели жуткие самолеты с грохотом, и вокруг разрывались бомбы. Чувствовалось, что каждая минута может стать последней. Вдруг в храм вбежал человек в поисках убежища. А я в это время вынес Святое Причастие, решил причастить всех присутствовавших. И он тоже подбежал, хотя был венгр, католик, и попросил: «Дайте мне Причастие!» И я ему дал. Хотя по правилам, в обычных условиях это не полагается. Но не в таких, когда все земные границы отпадают. Как-то митрополит, Платон, кажется, Петербургский, сказал: «Земные перегородки до неба не доходят». И в тот момент стоял вопрос: может быть, мы все сейчас на Небо пойдем, или на Суд Божий во всяком случае. И когда я его причастил – почувствовал, что правильно сделал. Закончилась бомбардировка, наш храм остался стоять. Мы вышли и видим – появились всякие разрушения. В эту минуту мне стало совершенно ясно, что ровно потому, что мы так приняли этого венгра и дали ему в минуту смертельной опасности Святое Причастие, мы остались живы. И потом дальше Промысл Божий нас сохранил.