Андрей Блинков - Семь Таинств Церкви. Евангельский взгляд

В соответствии с Апологией, служитель, совершавший Евхаристию, славил и благодарил Бога за творение, защиту и искупление «сколько он может». Отвечая на вопрос, как Иустин понимал значение таинства, Бард Томпсон пишет: «(1) это было воспоминание Христовых страданий и более того, тайны Воплощения. (2) Это была «жертва» Богу во исполнение пророчества Малахии о чистой жертве язычников: «от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф»(Мал. 1:11). (3) Это было причастие-общность, объединяющее всех крещенных, даже и тех, которые отсутствовали посредством принятия «Тела и Крови воплощенного Иисуса». (4) Это было благодарение за творение и провидение, а более всего, за воплощение и страдания Иисуса Христа» 5 5 Bard Thompson, Liturgies of the Western Church, Fortress Press, Philadelphia, 1980, p. 7 .

Идея причастия как жертвы в средние века вылилась в небиблейскую доктрину о том, что Христос приносится в бескровную жертву снова и снова ради нашего спасения. Однако богословие ранних отцов церкви не разделяло это мнение. Они говорили о принесении нашей жертвы Богу, а именно жертвы хвалы и благодарности за подвиг Христа (Евр. 13:15-16), о чем и говорит значение слова «евхаристия», но в этом не было и намека на повторную жертву Господа.

Жертва в причастии имеет еще один важный аспект. Взирая на жертву Христа, Церковь и сама приносит себя в жертву любви Господу. Мы отдаем себя Ему, а Он раздает Себя нам.

Благодарение за победу Христа над царством тьмы встречается во всех без исключения евхаристических молитвах. Как пишет апостол Павел: «Отняв силы у начальств и властей, властно подверг их позору, восторжествовав над ними Собою»(Кол. 2:15). Торжество Христа принимается и празднуется церковью на каждом причастии.

Причастие имели право совершать только рукоположенные епископы, или служители, которым такая власть была делегирована епископом.

Иустин был первым раннехристианским толкователем духовного содержания Евхаристии. В письме, адресованном императору Титу, он писал: «Иисус Христос наш Спаситель, воплотившийся по слову Бога, принял Плоть и Кровь ради нашего спасения, так и мы научены, что пища, освященная словом молитвы, исходящим от Него, от Которого наша плоть и кровь питаются преобразованием, является Плотью и Кровью воплощенного Иисуса» 6 6 Cyril C. Richardson, ed. Early Christian Fathers (Philadelphia: Westminster,1953), p. 286. . Безусловно Иустин не придерживался доктрины пресуществления 7 7 Теория пресуществления утверждает, что внешний вид хлеба и вина, их вкус, запах и т.д. остаются неизменными в момент освящения, в то время как их свойства изменяются, из свойств хлеба и вина превращаясь в Тело и Кровь Христовы. , которая появилась спустя десять веков, однако его слова не имеют ничего общего и с поверхностно-символическим толкованием причастия. Большинство исследователей литургии согласны с тем, что Иустин верил в реальное присутствие Христа в Евхаристии. То есть речь идет о чуде, когда посредством принятия хлеба и вина Иисус присутствует в нас. Это реальное действие Бога, когда через святые дары мы становимся причастными к спасительному труду, совершенному Христом на Кресте 8 8 Роберт Уэббер, «Поклонение прежде и теперь» Санкт-Петербург, «Вера и святость», 2003 г. .

Похожее понимание таинства находим и в других раннехристианских письменных памятниках – Учении двенадцати апостолов (Дидахе, датируется 1-ой половиной II в.), у Игнатия Антиохийского и др.

Само слово «причащаться» встречается в послании апостола Павла: «Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба»(1Кор. 10:16-17). Словарь Брокгауза и Ефрона определяет глагол «причаститься» как стать причастным, участником, общником. Во время таинства причастия мы касаемся не только видимых элементов – хлеба и плода виноградной лозы, но приобщаемся Тела и Крови Христа, не пытаясь при этом умом проникнуть в эту тайну.

В таинстве причастия не меняются физические свойства хлеба и виноградного вина или сока. В естественном мире мы принимаем знакомые всем нам дары земли. Однако по молитве в духовном мире устанавливается связь элементов причастия с Телом и Кровью Иисуса. Как именно это происходит, нам не понять. Мартин Лютер хорошо выразил эту мысль: «Что касается меня, то если я не могу постичь, как хлеб может являться Телом Христа, то я подчиняю свой разум послушанию Христу и, придерживаясь Его слов, твердо верю не только в то, что Тело Христово находится в хлебе, но и в то, что хлеб является Телом Христовым. Моим оправданием в этом являются слова, которые гласят «… взял хлеб и возблагодарив преломил и сказал: «приимите, едите, сие есть Тело Мое…»(1Kop. 11:23-24). Следует верить не в доктрину пресуществления, а лишь в то, что Христос действительно присутствует в Евхаристии».

Задолго до Лютера похожую точку зрения исповедовал Августин. Он писал: «Причина, по которой они [хлеб и вино] называются таинством, кроется в том, что по виду они одно, но понимается под ними другое. Видимое нами – это физическое, телесное обличье, понимаемое – это духовный плод» 9 9 Henry Bettenson. The Later Christian Fathers (London: Oxford Univ. Press,1970), p. 244. . Эта позиция весьма близка к богословию отцов церкви, которые, как мы уже говорили, верили в «реальное присутствие Христа в Евхаристии».

Итак, мы верим, что в причастии приобщаемся не просто хлеба и вина, но в духовном измерении – Тела и Крови Христовых. Поэтому можно даже сказать, что Вечеря – это «кусочек неба на земле», поскольку в ней мы соприкасаемся с величайшими святынями Небесного Царства.

Говоря об элементах причастия, надо еще увидеть в них символ страдания. Страдания Христа ради нас и страдания христиан, остававшихся верными Богу. Действительно, зерна пшеницы должны были быть размолоты в муку, прежде чем появился хлеб, а грозди винограда должны были пройти через пресс. Страдания, когда мы распинаем плоть и страдания за верность Евангелию – это часть христианской жизни и нам обещано блаженство, если мы истинно страдаем за Христа.

Главное назначение христианских таинств – сообщать благодать, способствующую духовному росту и преображению в образ Христов. Каждое таинство соединяет нас со Христом. Через крещение верующий человек провозглашает всему миру произошедшее в нем возрождение, начало новой духовной жизни. Дар Святого Духа дает благословенную возможность развивать и укреплять жизнь духа. Посредством таинства причастия мы сохраняем и поддерживаем эту жизнь.