митрополит Владимир (Иким) - Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга шестая: октябрь

Каков же был уровень понимания веры в среде раскольников и сочувствовавших им, хорошо показывает следующий случай. В один из своих приездов в город Ярославль святитель Димитрий, совершив в воскресный день литургию в соборе, возвращался домой. В это время к нему подошли двое неизвестных людей и обратились к святителю с вопросом: «Владыко святый, как ты повелишь? Велят нам бороды брить, а мы готовы головы наши положить за бороды!»

Дело в том, что в это время вышел указ императора Петра I, повелевавший всем подданным, кроме священнослужителей и монахов, брить бороды: таким образом Петр пытался искоренить в своем народе страх перед всем западным (на Западе, как известно, в те годы бороду было принято брить). Вряд ли этот указ увлекающегося и горячего императора можно назвать разумным, но и ничего опасного или оскорбительного для Православной веры он не содержал – ведь ношение бороды отнюдь не предписано христианину ни Священным Писанием, ни церковными канонами, – это не вопрос веры. Однако невежественные раскольники посчитали, что, сбрив бороду, они уничтожат образ Божий в себе (ведь Бога они наивно представляли себе как сидящего на облаках старика с бородой) и распространили эти истерические слухи в народе.

Святитель Димитрий удивился такому неожиданному вопросу мужиков и в свою очередь спросил:

«Как вы думаете, отрастет ли голова, если у вас снимут ее?»

«Нет», – отвечали те.

«А борода отрастет?» – спросил святитель.

«Борода отрастет», – отвечали они.

«Так пусть же вам лучше отрежут бороду, дождетесь другой!»

Мужики, почесав затылки, согласились, что владыка прав, и разошлись по домам.

Конечно, подобные проявления крайнего невежества не могли не огорчать просвещенного защитника веры Христовой, каким был святитель Димитрий. И он решил по нескольку раз в год объезжать свою епархию, чтобы в проповедях обличать закоснелое невежество раскольников и разъяснять пастве суть Православия. Кроме того, он обличал раскол и в письменных сочинениях, дабы его слово дошло туда, куда он сам не мог или не успевал добраться. В частности, о вопросе брадобрития святитель Димитрий составил сочинение «Разсуждение о образе Божии и подобии в человеце», где подробно разъяснял этот вопрос, и разослал это сочинение по всей своей епархии. Им также был составлен обширный трактат «Розыск о Брынской вере», в котором подробно объяснялась и доказывалась неправота раскола, его расхождения с истинным святоотеческим учением. Благодаря трудам святителя Димитрия многие православные христиане были спасены от уклонения в раскол, а многие раскольники, осознав свои заблуждения, возвратились в лоно Святой Православной Церкви.

Для нас же с вами, дорогие братья и сестры, это повод задуматься: а не бываем ли и мы с вами порой похожи на этих раскольников? Да, мы, быть может, не канонизируем ношение бороды и не ценим ее выше собственной головы; но разве не бывает так, что мы начинаем догматизировать обряд – внешнюю форму Таинств и богослужений, придавать больше значения внешнему действию, чем внутреннему состоянию своему, состоянию своего сердца, тому, чего ждет от нас Сам Господь, когда мы приступаем к Его Таинствам, когда мы молимся Ему? Разве не случается нам, готовясь к Причастию, обращать внимание на то, чтобы вычитать все каноны и молитвы, но при этом продолжать раздражаться на окружающих, которые «мешают молиться», а ради того чтобы успеть вычитать эти каноны – отказываться помочь в чем-нибудь ближним, хотя они действительно нуждаются в помощи? Разве не случается, что мы внешне постимся, едим исключительно растительную пищу, но при этом продолжаем грешить словами и помыслами? Разве не случается, что мы осуждаем зашедших – быть может, впервые в жизни – в храм людей за неподобающий вид и поведение и тем препятствуем их робким попыткам приблизиться к Богу? Задумаемся об этом – чтобы и нам не уподобиться раскольникам-старообрядцам, не впасть в гордыню и заблуждения обрядоверия!

В повседневной жизни святитель Димитрий оставался все так же смиренен, нетребователен и нестяжателен, как и в бытность свою простым иноком. Все свое архипастырское жалованье и все получаемые им лично пожертвования он употреблял на дела милосердия, на помощь вдовам, сиротам, немощным, заботясь о них, как любящий отец. О совершенном нестяжании святителя свидетельствует его завещание, составленное за два года до кончины; по сути это даже не завещание, а своего рода записка для тех, кто после кончины святителя стал бы искать в его келье каких-либо сбережений, имущества. Святитель заранее предупреждает людей, чтобы не трудились зря: у него ничего нет.

«Судих сею духовною грамотою моею вестно сотворити всякому, иже восхощет по кончине моей взыскивати имения моего келейнаго, во еже бы не трудитися ему вотще, ни истязовати служивших мне Бога ради, да весть мое сокровище и богатство, еже от юности моея не собирах (сие не тщеславяся реку, но да искателям моего по мне имения вестно сотворю). Отнележе бо приях святый иноческий образ и постригохся в Киевском Кирилловском монастыре в осмьнадесятое лето возраста моего, и обещах Богови нищету извольную имети: от того времени даже до приближения моего ко гробу не стяжевах имения и мшелоимства, кроме книг святых, не собирах злата и сребра, не изволях имети излишних одежд, ни каких-либо вещей кроме самых нужд, но нестяжание и нищету иноческую духом и самым делом по возможному соблюсти тщахся, не пекийся о себе, но возлагаяся на Промысл Божий, иже никогда мя остави. Входящая же в руце мои от благодетелей моих подаяния и яже на начальствах келейный приход, тыи истощевах на мои и на монастырския нужды, идеже бех во игуменех и архимандритех, такожде и во архиерействе сый: не собирах келейных, яже не многи бяху, приходов, но ово на мои потребы та иждивах, ово же на нужды нуждных, идеже Бог повеле. Никтоже убо да трудится по смерти моей, испытуя или взыскуя каковаго либо келейнаго моего собрания: ибо ниже на погребение что оставляю, ни на поминовение, да нищета иноческая наипаче на кончине явится Богу. Верую бо, яко приятнее Ему будет, аще и едина цата по мне не останет, неже егда бы многое собрание было раздаваемо».

Святитель Димитрий мирно отошел ко Господу 28 октября 1709 года, будучи пятидесяти семи лет от роду. Накануне своей кончины, по-видимому предвидя ее, святитель призвал к себе певчего Савву Яковлева, одного из своих любимых духовных детей, усердного помощника в переписывании сочинений архипастыря. Святитель начал подробно рассказывать Савве о своей жизни, о детстве и юности, о том, как молился Господу и Пречистой Его Матери и всем угодникам, завершив рассказ об этом словами: «И вы, дети, молитесь так же». Потом благословил Савву и, провожая его, поклонился певчему до земли, благодаря его за усердие в переписывании. Видя, что святитель так смиренно и необычно провожает его и так ему низко кланяется, певчий в удивлении и страхе воскликнул: «Мне ли, владыко святый, последнейшему рабу твоему, ты так кланяешься?» На что святитель лишь кротко отвечал: «Благодарю тебя, чадо!»