Петр Малков - У пещер «Богом зданных». Псково-Печерские подвижники благочестия XX века

В последние дни сильно беспокоили его бесы в образах женщин. «Замучили они меня до смерти, еле остался жив», – жаловался он. «Исповедаться в грехах, причаститься тебе надо. Я позову батюшку, ведь ты больной», – говорила я. «Нет, не надо, – категорически возражал брат. – Я не хочу, чтобы ко мне, такому, шел батюшка. Поганый я, Нюра, – сквозь слезы шептал он. – Я, как выздоровлю, сам схожу в церковь». Тогда он уже был плох здоровьем. Но так и не осуществилось его тайное сердечное желание – принести глубокое покаяние, примириться, соединиться навеки со Христом, милующим великих грешников, спасающим блудников, мытарей, пьяниц и разбойников. Одним из них сознавал себя и мой брат.

Молитву «Живый в помощи» я нашла уже за полкой. Покойный, видимо, найдя ее, вынул из-за косяка и по внушению злого духа положил ее за полку, а на прежнем ее месте лежал густой слой пыли.

…Великим светильником веры, всегда горящим и светящим, предстает перед нами батюшка иеросхимонах Симеон, благодатный старец Псково-Печерского монастыря. Господу нашему слава во веки веков. Аминь.

О способности старца к духовному видению (иногда моментальному) человеческой личности сохранилось немало воспоминаний его современников: несколько записей сохранились в монастырском архиве; некоторые сведения удалось получить от его ныне здравствующих духовных детей. Так предоставим же слово этим благодарным свидетелям.

…Произошел этот случай примерно в 1951 году, когда я был еще мирянином – молодым послушником, тут, в монастыре; жил я тогда со звонарями в звоннице.

И вот как-то сидела у отца Симеона в келье его духовная дочь Устинья. Вдруг отец Симеон выглянул в окно и говорит: «А вон попик бежит». Он нередко так молодых священников называл.

Протоиерей Евгений (Пелешев)

Устинья тогда тоже посмотрела в окно, но не увидела там никакого священника; видит – только послушник Евгений куда-то торопится: «Да это же Женька!» Но отец Симеон тут же ей подтвердил, что Женька этот, то есть вот я, станет священником.

Устинья потом передала все своей знакомой Марии, а Мария спустя уже много лет, незадолго до своей смерти поведала об этом случае прозорливости старца Симеона мне. Рассказала она это году так в 1977-м – я уже тогда был протоиереем.

…У отца Симеона в келье был как-то раз отец Пимен, тогдашний наместник монастыря. Минут через пять после его ухода зашел к старцу отец Нафанаил и заговорил о нем с отцом Симеоном: «Какой видный и разумный у нас наместник! Он, пожалуй, мог бы быть и архиереем». Отец Симеон возвел глаза вверх, к иконам, и сказал задумчиво: «Он будет не только архиереем, но и Патриархом». Так и случилось. Отец Нафанаил сам об этом рассказывал [16].

Некая Мария приехала на несколько дней в обитель во время отпуска. Чтобы вернуться по его окончании на работу, она должна была выехать в определенный день. Мария пришла к батюшке, чтобы благословиться на выезд вечером, а старец сказал: «Поедешь завтра». Она стала батюшку уговаривать, убеждала, что завтра должна быть уже на работе, а отец Симеон опять говорит: «Ну и что же – завтра поедешь».

Тогда Мария пошла к матери Александре и стала просить ее, чтобы она уговорила батюшку благословить ее на выезд. Они начали старца вместе уговаривать, но батюшка спокойно сказал: «Поедешь завтра». Мария послушалась отца Симеона, осталась до завтра; утром и получила благословение на отъезд. Через несколько дней она прислала письмо, в котором сообщила, что с поездом, на котором ей не было благословения ехать, случилось крушение. Дорогой наш пастырь и отец следил за своими овцами – поэтому он так мил и дорог нашим сердцам, поэтому и стремятся к нему душою и телом за тысячи километров.

В день своих именин из Пскова в Печоры приехала в обитель Люба помолиться, а к вечеру ей надо было вернуться в Псков, так как там должны были ожидать ее гости, приглашенные на именины. После службы Люба зашла к отцу Симеону взять благословение ехать домой. Но батюшка в тот день ехать не благословил. Люба его уговаривала, что ее ведь будут ждать дома гости, приглашенные ею к вечеру на именины. Батюшка же благословения на отъезд все не давал. Тогда Люба пошла к матери Александре просить, чтобы та уговорила старца. Вдруг попалась грузовая машина, водитель которой согласился подвезти именинницу к назначенному месту. Мать Александра ушла, довольная тем, что она проводила Любу вовремя.

Но не получилось, как рассчитывала Люба, – попасть на свои именины, где ее ожидало много гостей. Машина попала в аварию, и все пассажиры были выброшены из нее, получив ранения. Вместе с ними попала в больницу и Люба; вместо именинного накрытого стола она увидела покрытый простыней больничный операционный стол. Так потом она писала об этом матери Александре.

Вот что значит не считаться с благословением старца и настаивать на своем желании. Плачевны результаты нашего своеволия! Старец духом видел, что может случиться беда, потому и не благословлял.

Печерский старец Симеон мог, как мы знаем, и молиться в огороде о даровании «плодов земных» для монастырской братии, и переживать о сохранении от воровских рук только что купленного поросенка. О последнем случае очень живо и непосредственно рассказывает в своих воспоминаниях Александра Петровна Васильева (Царева), жительница Пскова. Александра Петровна постоянно посещала старца в послевоенные годы, была его духовной дочерью.

…Отец Симеон никогда не отпускал нас без причастия. Когда мы приезжали с сестрицей, он всегда говорил: «Вы что – приехали огня высечь?» Хотя мы часто ездили в Печоры и по хозяйству, на ярмарку, мы всегда имели в виду, что будем у отца Симеона и что для встречи с таким великим старцем нужно непременно подготовиться относительно исповеди. Он так говорил: «Огня высечь» – это чтоб мы без причастия не уезжали. «Вы в Печоры напрасно не являйтесь, – говорил он, – я вас так просто не отпущу, не дам вам благословения уехать без принятия Святых Христовых Таин». Тогда мы оставались, ночевали: в гостиницу он нас направлял.

А я, можно сказать, каждую неделю к нему ездила – очень много было связано с ним событий.