игумен Нектарий Морозов - Простая тайна. Заметки о современном христианстве

Какое страдание жило в ее сердце, наполняло его, билось в нем? Как велико оно было, что заставило забыть и стыд, и страх? Как сообщилась этому порочному и страстному сердцу истина, которой не вмещали до конца и праведники: что нет такого греха и беззакония, которые навсегда отторгли бы человека от Бога, что нет ничего, что могло бы лишить его Божией любви, что Тот, к Кому шла она, купив миро, и есть Бог? Не пошла бы она к человеку, не понадеялась бы на человека, не поверила бы ему… Тайна.

Хочешь вникнуть в нее, постигнуть хотя бы отчасти… А потом забываешь, что ты и кто ты. И кажется, что это ты вошел в ту горницу, это в твоих подрагивающих руках благоухающий сосуд, это на тебя обращены со всех сторон осуждающие и гневные взгляды, каждый из которых опаляет тебя, будто печатлеет клеймом приговора. И отступило прочь все земное, не осталось ничего – никаких оправданий, никаких «преград» и «защит». Ты видишь себя таким, каким не видел прежде никогда, и понимаешь всем существом своим: нет в тебе того, что достойно было бы милости и любви, нет добродетели, нет ни единой заслуги, нет доброго вообще ничего. Лишь «мрачное и безлунное рачение греха»… И замираешь от этих неожиданно уже на тебя обрушившихся боли и страха. И одно только желание тобою владеет: пасть к ногам Того, Кто, как ты веришь, уповаешь паче всякого упования, не отвергнет, и омывать их слезами, и просить о прощении – за все. За все, в чем прежде даже и не подозревал своей вины.

И не важно совершенно, кто еще видит тебя в этот момент, кто гадает, что происходит с тобой. Важно только то, что между тобою и Христом, как тогда, две тысячи лет тому назад – между нею и Им, и как бесчисленное, никому, кроме Него, не ведомое множество раз еще – за эти же две тысячи лет.

Покаяние… Это когда ты уже на суде. И уже осужден. И открылась бездна, готовая принять тебя. А ты… Ты просишь о милости, на которую абсолютно не вправе надеяться. И не надеешься.

Ты просто ощущаешь ее всем своим существом.

Страстная седмица… Совершенно особые семь дней – самые насыщенные и напряженные из всего церковного года. Дни, когда произошли самые важные события в истории человечества. Дни, когда произошли события самые поразительные. И самые страшные.

И среди дней этих особняком – Великий Пяток. Память о том, до чего может дойти человек, захотевший стать властителем своего бытия, в безумной и бессмысленной борьбе против Бога. Память о безмерной цене нашего искупления. Память… Нет – откровение превосходящей любую меру и любое понимание Божественной любви.

Бог есть любовь (Ин. 4,8)… Это самые прекрасные, самые вдохновляющие слова, которые когда-либо звучали или были записаны на бумаге. Не тиран, не преследователь, карающий за все совершенные нами когда-то проступки, прегрешения и даже преступления, а Любовь. Но что же такое эта Любовь в своем существе? Какая она, как ее увидеть, узнать, ощутить?

Быть может, это те мгновения, когда мы радуемся и ликуем, словно дети, когда каждое мгновение переживается как некий дивный дар? Когда сбываются наши самые сокровенные желания и мечты? Или наоборот, когда мы, достигнув самого дна бездны отчаяния, вдруг избавляемся от беды, болезни, скорби – нечаянно, совершенно неожиданно?

Да, и в эти мгновения тоже, но только отчасти, в какой-то очень малой, ограниченной способностями нашего восприятия мере. Ограниченной нашим легкомыслием, нашей занятостью текущим моментом и самими собой.

А когда еще? А еще…когда мы приходим в храм в Страстной Пяток и замираем вдруг перед Распятием, точно увидели его впервые. Замираем, потому что потрясает до глубины души то, что прежде едва скользило по самой поверхности сознания. Этот Крест… Этот терновый венец на главе… Эти капли крови… Эти руки и ноги, пронзенные гвоздями… Все это – самое потрясающее, самое полное и самое ясное откровение того, что есть Божия любовь, ее свидетельство, ее явление.

Нет единого ответа на вопрос, почему Господь избрал именно такой путь нашего спасения, да и кто мы, чтобы требовать этого ответа, откуда у нас на него право? Но мне самому все же особенно близка мысль о том, что Господь желал показать нам: нет ничего, на что Он не был бы готов ради нас пойти, какое бы это ни было уничижение, какое бы это ни было страдание, какая бы это ни была боль.

Чтобы мы поверили, что действительно так бесконечно дороги Ему. Чтобы поняли, что никого у нас нет ближе. Чтобы не отчаивались и не унывали, когда наши грехи делают нас противными даже самим себе. Ему мы никогда не противны, даже когда противимся, потому что именно о противящихся и больше того – распинавших – звучали слова со Креста: «Отче, прости их, не ведают, что творят» (см. Лк. 23,34). И руки, на Кресте простертые, не что иное, как объятия, всему миру открытые, – не избранным, а каждому человеку в нем.

Мы жестокосердны и хуже того – равнодушны. Наши души становятся пустыми и бесплодными от наших грехов. Мы чувствуем холод и враждебность окружающего мира, который делаем таким сами. И нам не спастись, если наше столь же холодное и враждебное сердце не согреет любовь. Такая, какой не найти человеку у человека, такая, в истинности которой мы не усомнимся, такая, которая никогда не прекратится, что бы мы для этого ни делали, ни творили. Такая, Которую мы видим распятой на Кресте.

Все в этот день – Великий Пяток – направлено к тому, чтобы нас пробудить и оживить. К тому, чтобы мы поняли, наконец, хоть отчасти, что же произошло тогда, на Голгофе и прежде нее. К тому, чтобы ужаснулись, осознав, что это все было не только ради нас, но и по нашей вине. К тому, чтобы устыдились – от того, как живем, будучи приобретены, искуплены такой немыслимой ценой.

В чем заключается наше спасение? В том, чтобы ощутить Божественную любовь и откликнуться на нее. А откликнувшись, пойти за ней туда, куда она поведет, дать сотворить с нами то, что будет ей благоугодно, довериться всецело и до конца.

Довериться… Именно это труднее всего. Мы точно боимся, что у нас будет отнято что-то очень важное, очень нужное, без чего не прожить. Боимся, что Господь лишит нас чего-то бесконечно нам дорогого. И не доверяемся. Боремся. Сопротивляемся. Буквально вырываемся из Его рук.