Сергей Гущин - ДНК – это вирус

У меня есть стойкое ощущение, что мы опять все проглядели, и пока занимались клонированием и прочими генетическими экспериментами (я категорически против), мы не заметили, как сами оказались подопытными!

Самый «простой» вирус папиллома человека, попадая в нашу клетку, заставляет ее усиленно делиться, если он обнаружит ошибку, он запросто может отдать команду клетке на самоуничтожение. Видимо в процессе эволюции он научился контролировать процесс деления клетки, а ведь это вирус со всего лишь 8 генами. Представьте, что могут более сложные вирусы. Хотя, что представлять, достаточно вспомнить о ВИЧ.

Давайте вернемся к 8 % вирусного генетического материала в нашем ДНК. Мы, все люди на земле, отличаемся друг от друга примерно на 0,1 %, наше отличие от нашего ближайшего родственника – шимпанзе – от 1,5 % до 3 %. Я хочу, чтобы вы поняли масштаб ситуации. Предположу, что 8 это не последняя цифра. Так может все-таки ДНК-вирус будет более правильным названием?

У вирусов есть еще одна «фишка» в арсенале. Они могут изменять и направлять поведение животного (человек тоже животное) в своих интересах. Например, вирус желтой карликовости ячменя, переносимый тлями, заставляет их (тлю) каким-то образом выбирать не зараженные растения и питаться на них, тем самым способствуя распространению вируса. Собака, пораженная вирусом бешенства, старается убежать как можно дальше от дома и по пути, молча, без лая, набрасывается на других собак, стараясь укусить их за голову. По сути, такая собака превращается в зомби, только живое (сюжет фильма война миров Z уже не кажется таким нереальным). Кошка, пораженным этим же вирусом, может быть тоже очень агрессивной, либо вирус заставляет ее быть более хитрой и прикинуться ласковой, и при этом постараться лизнуть хозяина или другую кошку. У части людей, пораженных ВИЧ, наблюдается агрессивное желание передать свой вирус другому человеку. Они направляются в клубы и стараются заняться незащищенным сексом со случайными партнерами.

Очень интересные данные были получены российскими учеными в 2013 году. Они показали, что эндогенный вирус, встроенный в наш геном, вскоре, после разделения шимпанзе и человека, влияет на работу головного мозга, особенно на гиппокамп. Гиппокамп очень интересная часть головного мозга, и очень древняя. Она отвечает, прежде всего, за «улавливание» эмоций и за перевод кратковременной памяти в долговременную. Удивительно (хотя в последнее время я ничему не удивляюсь), но несколько дней назад, я смотрел ролик о том, что у шимпанзе гораздо лучше, чем у нас развита кратковременная память. Эксперименты, проведенные японскими учеными, убедительно показывают, что у шимпанзе сильнее, чем у нас, развита кратковременная память. Я убежден, что данное эволюционное изменение было осуществлено для появления у человека более развитой долгосрочной памяти, то есть, чтобы мы могли помнить события, произошедшие с нами не только дни и месяцы, но и годы назад. Предположу, что это изменение было необходимо для накопления знаний и передачи их из поколения в поколение, чтобы мы, распрямившись и освободив наши руки, могли что-то ими сделать, что-то, чего не могли сделать шимпанзе. Это изменение положило основу тому процессу, который мы теперь называем прогрессом. Я абсолютно не верю, что шимпанзе вдруг решили слезть с деревьев и встали на ноги лишь для того, чтобы быстрее бегать от тигров или львов. Ведь при этом, они утрачивали навык лазания по деревьям.

В статье же российских ученых, упомянутой в начале главы (безумно, как обычно перегруженной терминами и аббревиатурами) делается вывод, что направление этих изменений, безусловно, полезное, но непонятное. Они там дважды два еще могут умножить интересно?

Давайте поразмышляем: мы имеем эволюционные изменения от шимпанзе к человеку, направленные на развитие долгосрочной памяти, осуществленные вирусом. У вас есть еще вопрос, кто осуществляет эволюцию? Вы понимаете, кто или что сделало нас людьми? Да, вирусы сыграли здесь явно не последнюю роль, но вирусы это лишь вершина айсберга. У меня остался только один вопрос – зачем? И мне кажется, я знаю ответ.

Давайте представим, что мы во сне. Но не в простом сне, а в таком, где мы можем «проснуться», то есть понять, что мы во сне. К сожалению, я сам редко бываю в таких снах. Я говорю «к сожалению», потому что убежден, что сон это что-то вроде репетиции смерти, это гораздо более сложное явление, чем кажется на первый взгляд. Все, с кем мне удалось поговорить на эту тему, рассказывают разные истории о своем поведении в таком сне, общего у них немного, но оно есть. Все они в тот момент, когда понимают, что находятся во сне, пытаются сделать нечто такое, чего они не сделали бы в реальной жизни. Очень странно, но, чтобы люди не пытались сделать в таком сне, скорее можно отнести к категории зла, чем добра. Спектр желаний довольно широк: от воплощения сексуальных фантазий до убийств, причем массовых. Вас это не настораживает? Никто не пытается во сне перевести старушку через дорогу, помочь неизлечимо больному человеку, предотвратить войну. Почему-то там, где мы понимаем нашу полную безнаказанность, мы становимся очень жестокими. Так, где мы настоящие, во сне или наяву?

Предлагаю не слишком выделяться и представить, что в нашем вымышленном сне мы оказались в одном помещении с тремя ненавистными вам людьми. Дадим волю воображению и представим себе эту троицу: вечно влезающая не в свои дела теща, тупой, но безмерно раздутый от собственной важности босс и назойливый, как муха, сосед. Разумеется, все персонажи являются вымышленными и в ходе нашего эксперимента никто не пострадал. И вот стоит эта троица, а напротив вы с бензопилой и мыслями о том, что пришла пора поквитаться и припомнить им все обиды. Недолго думая, вы их просто распиливаете на кусочки, потом бросаете в этом помещении и идете отдыхать с чувством выполненного долга. Но представьте себе ваш ужас, если, зайдя через некоторое время в это помещение, вы обнаружите, что там из кусочков этих ненавистных людей, вдруг собралось «одно» существо. Представьте себе этого «Франкенштейна»!

Вы, конечно, скажете: «Ну это сон, в жизни такого не бывает». Да, я надеюсь, в вашей жизни такого не будет, но в жизни вирусов это возможно. Подобный случай (конечно, не такой драматический) описан мистером Barry в 1961 году. Несколько вирусов с поврежденными ультрафиолетом ДНК собираются в один и успешно размножаются. То есть из трех покалеченных жизней, неспособных к дальнейшему существованию, собирается одна и продолжает свой род.

Я хочу вам напомнить, что многие участки человеческой ДНК представляют собой остатки древних вирусов, так почему бы нам не предположить, что остатки собрались в один вирус? Остатки, которые мы называем «одомашненными». А может это они нас «одомашнили»?