Людвиг Шнеллер - По следам апостола Павла

Путешествие вдвоем имеет в себе много хорошего. Здесь люди больше сближаются, чем в шумных городах: целые дни приходится идти вместе по горам и лесам, а природа невольно наводит на мысль о Вездесущем, Который основал горы и вселенную. Вероятно, это испытали и оба апостола. Вероятно, они обменивались впечатлениями, вели задушевные разговоры и все более убеждались в том, что Провидение нарочно соединило их, после того как они, познакомившись в Иерусалиме, совсем было потеряли друг друга из виду. Тут они укреплялись в решении проповедовать Евангелие по всей римской империи. Может быть, эти дни принесли свои плоды и для более глубокого разумения учения Христова. Его отдельные части и вся вообще великая тайна нашего искупления являлась им теперь еще прекраснее и возвышеннее после взаимного обмена мыслями.

Приблизительно на четвертый день своего путешествия они в первый раз завидели чудное голубое зеркало прекрасного горного озера. Теперь оно называется Эгердир Гель. С южной стороны, с которой апостолы увидели его в первый раз, оно всего прекраснее. Оно простиралось в бесконечную даль к северу, окруженное горными видами, и глаз с отрадой останавливался на нем, после виденных ими картин дикой горной природы.

Возможно, что они переправились через озеро на корабле. Правда, теперь это озеро мертво и пустынно, как будто бы вся процветавшая на его берегах жизнь была погребена в его волнах, подобно потонувшему городу Пулину; но тогда, когда прибыли сюда Павел и Варнава, здесь царило оживление. Вместо небольшого числа теперешних плоских лодок, на которых плавать – истинное мучение, тогда по голубым волнам скользили десятки кораблей.

Но невероятно также и то, что апостолы продолжали свой путь пешком. Тогда им приходилось повернуть вправо по восточной дороге, по крутым, изрезанным глубокими пропастями, горам, часто спускавшимся прямо к воде. Путешественники, верно, не раз останавливались, затаив дыхание, когда перед ними вдруг с вершины открывался вид на лежавшее внизу озеро. Во сколько раз это озеро было прекраснее Генисаретского! Как приветливо смотрели с его берегов города, деревни, сады и виноградники! Как оживляли его мелькавшие на сверкающих волнах белые паруса! Как и теперь еще красив стоящий на берегу озера город Егердир! А перед ним, посреди озера, являются глазам зрителя несколько восхитительных островков, где над красными крышами и стройными минаретами возвышаются тополи и кипарисы.

Всего прекраснее озеро при солнечном закате. Тогда и оно, и горы отливают тысячью роскошных цветов. Водяная поверхность у берегов отличается более темными, глубокими тонами; глинистый сланец и известковые стены гор освещены как бы ярким пламенем. Небо горит золотом и пурпуром, а озеро искрится всеми цветами радуги. Стоя на этих вершинах, нельзя не вспомнить, что здесь стояли также и Павел с Варнавой и смотрели на Божий мир. Может быть, они совершали здесь свою вечернюю молитву, как некогда Учитель на берегах Генисаретского озера.

Приблизительно на пятый день после выхода из Пергии они миновали озеро и направились к северо-востоку. Перед ними появились величественные вершины Султан-Дага, все яснее и яснее обрисовываясь перед их глазами. У подножия этих гор лежала Писидийская Антиохия, ближайшая цель их путешествия. Они вступили в ее ворота приблизительно на шестой день.

Яловадж – так называется турецкий городок, стоящий ныне на месте Антиохии Писидийской. Он лежит в прекрасной и плодородной местности. Над ним возвышаются горы Султан-Дага, а вокруг зеленеют прекрасно орошенные сады. В некотором отдалении от озера красуются зеленые холмы, где пасутся многочисленные овцы и верблюды.

Город не велик, его дома тонут в зелени красивых тополей, платанов, кипарисов и орешин. От востока к западу перерезывает город река, принимающая в себя много источников и вливающаяся в озеро, меняя на севере свое название. Оно называется Хойран-Гель. Турки очень любят его берега; в устроенных здесь кофейнях, в хорошую погоду, они с наслаждением пьют кофе и курят кальян, лежа на коврах или циновках, или сидя на низеньких скамейках.

Ничто здесь не напоминает великого прошлого Антиохии, но невдалеке от города лежат величественные развалины, заключающие в себе ее остатки. Уже издалека мы видим многочисленные арки водопровода, вероятно, существовавшего и во времена апостола Павла. Большие мраморные глыбы, остатки длинных домов, фундаменты храмов, – последние преимущественно на южной стороне, – портики, резные колонны, мраморные карнизы – все это напоминает туркам, какие здесь стояли прекрасные храмы и здания. Какому богу служили антиохийцы? Вероятно, Мен-Аркею, Менесу лидийцев, алтари которого здесь очень почитались. Здесь, вероятно, при свете пламени разыгрывались те дикие оргии, когда антиохийские язычники поклонялись солнцу, луне и звездам и предавались ужаснейшему разврату, на который Павел намекает в послании к Галатам (4, 8).

Позже, вероятно, храмы были превращены в христианские церкви, а эти в свою очередь были разрушены магометанами.

Антиохия Писидийская возвысилась с тех пор как она стала римской колонией с итальянскими правами.

Население увеличилось римскими семействами, а кроме того, здесь поселились евреи, которые водворялись везде, где римское правительство создавало обеспеченное существование.

Как мы в чужой стране прежде всего ищем своих соотечественников, так и апостолы прежде всего обратились в иудейскую часть города. Иудеи пользовались в римском государстве значительными привилегиями, но никто не любил их. Царствовавший тогда император Клавдий был их очевидным врагом. Но тем не менее этому народу выпала на долю великая божественная задача. Надо было знать, какие дикие оргии носили тогда название религии, нужно сравнить рассеянный Израиль с окружавшими его народами, чтоб понять, что он со своими благородными задатками все же мог быть провозвестником истинного Бога, подобно Иоанну Крестителю уготовляя путь Христу. Чистый, высоконравственный закон, вера в Единого Бога, надежда на пришествие Спасителя – таковы были три качества, которые сделали закон, по словам апостола Павла, «детоводителем ко Христу» и для прочих народов. И в сердце Малой Азии Ветхий Завет сделал свое дело и привлек к себе много душ, не находивших удовлетворения в национальной религии. На почве закона Моисеева апостол Павел мог посеять и собрать обильную жатву для Христа и поэтому вполне понятно, что он везде не только прежде всего направлялся в синагогу, но и выбирал для своего пути исключительно такие города, в которых существовали синагоги.