Иов (Гумеров) - Тихие воды последней пристани. Книга воспоминаний

У папы с мамой было двое детей. Первым родился 21 февраля 1940 года мой брат. Назвали его Эмилем.

Раньше я не задумывался, а теперь, когда вспоминаю мою прожитую жизнь, понимаю, какое это было для меня благо – иметь брата. В самые ранние годы, когда жизнь ребенка ограничивается домом и маленьким двориком, мы с ним могли ежедневно общаться и проводить время в неприхотливых детских играх. Будучи на два года старше, он учил меня тому, что уже успел узнать. Позже, в годы отрочества, нас очень сильно сблизил совместный труд по дому: пилили и кололи дрова, носили воду, копали землю.

У Эмиля рано проявились способности к математике. Он успешно учился. Школу окончил с золотой медалью, в 1963 году – Уфимский авиационный институт. Ныне он – профессор кафедры управления и информатики Восточной экономико-юридической гуманитарной академии (Уфа). Крестился он в 90-е годы с именем Евгений.

У нас теплые, братские отношения. Когда я бываю в Башкирии, встречаемся и несколько часов проводим в дружеских беседах.

Я незаметно забежал на полвека вперед. Возвращаюсь к годам моего детства. Через несколько дней после моего рождения в ссылку в Челкар был доставлен епископ Николай (Феодосий Никифорович Могилевский; 1877–1955). Скончался он митрополитом Алма-Атинским. В 2000 году прославлен в лике святых как священноисповедник.

Охранники привезли его в начале февраля 1942 года и вытолкнули из вагона на перрон в рваном ватнике. Сострадательные старушки дали ему телогрейку, шапку, залатанные валенки. Одна женщина приютила его в сарае, где находились корова и свинья. Позже духовные чада спросили его: «Почему вы не сказали старушкам, которые дали вам одежду, что вы – епископ?» Он ответил: «Если Господь посылает крест, Он же дает и силы, чтобы его нести, Он же его и облегчает. В таких случаях не должна проявляться своя воля, нужно всецело предаваться воле Божией. Идти наперекор ей недостойно христианина, и после того как человек терпеливо перенесет посланные ему испытания, Господь посылает духовную радость».

Владыке шел шестьдесят пятый год, он был весь седой. На работу его не брали. Он питался подаянием. Может быть, и моя сердобольная мама подавала ему милостыню, а он молитвенно желал ей и ее семье спасения.

К осени 1942 года тело его стало совершенно истощенным. Однажды он, лишившись сил, упал на улице и потерял сознание. Его, полуживого, подобрал татарин и отвез в больницу. Потом он, несмотря на военное голодное время, каждые десять дней приносил несколько яиц, две лепешки и несколько кусочков сахара. Когда пришло время выписываться из больницы, татарин приехал на повозке, чтобы отвезти владыку к себе домой и приютить. По дороге владыка спросил татарина: «Почему вы так милостиво отнеслись ко мне? Ведь вы меня совсем не знаете». Татарин ответил: «Надо помогать друг другу. Бог сказал, что мне надо помогать тебе, надо спасать твою жизнь». – «Как сказал вам Бог?» – изумился владыка. «Не знаю как, – ответил татарин. – Когда я ехал по своим делам, Бог сказал мне: „Возьми этого старика, его нужно спасти“». Этот татарин, наверное, был человеком в городке известным. Предполагаю, что мои родители были с ним знакомы. К сожалению, имя его не знаю.

В конце зимы 1943 года владыка Николай стал служить Божественную литургию в доме одной вдовы. Он крестил, венчал, отпевал, проповедовал и наставлял. В одном из писем тех лет владыка писал: «При этой окружающей дикой природе я все же имею великое духовное утешение, что скрашивает мое одиночество. За отсутствием здесь священнослужителей я приглашен к служению. Имеем молитвенный дом, где литургисаю (по-иерейски), совершаю всякие требы; особенно приятно было совершить уже более пятнадцати бракосочетаний. Имеем колокол, а ко дню Святой Пасхи зазвоним во все четыре». Жители городка стали хлопотать о постройке молитвенного дома. В 1946 году власти зарегистрировали в Челкаре молитвенный дом в честь Вознесения Господня. Из дневника святителя Николая известно, что он в 1948 году освятил в Челкаре храм в честь того же великого двунадесятого праздника.

18 июня 1945 года владыка был освобожден, а уже 5 июля получил назначение быть архиепископом (впоследствии митрополитом) Алма-Атинским и Казахстанским.

Я так подробно об этом пишу, потому что убежден: присутствие в городке святого угодника Божия, регулярное совершение им Божественной литургии, совместное моление других благочестивых православных людей благодатно действовало не только на молившихся, но и на всех, кто жил там. Известно, что праведники хранят град. Потому, размышляя с благодарностью Богу о своем пути в православие, считаю святителя Николая (Могилевского) одним из своих благодетелей. Возможно, уже тогда Божественная благодать коснулась моего младенческого сердца.

В конце лета 1946 года наша семья выехала поездом из Челкара в Краснодар, куда папа получил назначение на работу. Мама говорила, что мы добирались месяц. Была послевоенная разруха. В Сталинграде поезд сделал остановку. В ожидании продолжения пути мы пошли в город, который лежал в руинах. К этому времени относится мое первое детское воспоминание. Помню, как брат учил меня считать, когда мы долго стояли на одном месте и чего-то ждали. Что было после, не помню.

Мы прожили в Краснодаре полтора года. Моя младенческая память из этого времени сохранила лишь отдельные события. Помню, что болел малярией. Мне давали очень горькое лекарство желтого цвета – хину.

Весной 1948 года из Краснодара мы переехали в поселок близ города Куйбышева (ныне – Самара) – Зубчаниновку. Это поселение железнодорожников к востоку от Самары возникло в 1910 году. Основателем его был Е. А. Зубчанинов (1864–1935), заместитель начальника управления Самаро-Златоустовской железной дороги Восточного района. Находясь под влиянием идей Льва Толстого, вместе со своими единомышленниками он решил создать город-общину, где уставом категорически запрещалась постройка в городке гостиниц, фабрик, винных магазинов, пивных, игорных и публичных домов, занятие ростовщичеством. Его жизнь после прихода к власти большевиков сложилась трагично. В 1919 году он был арестован ОГПУ, освобожден – через полгода. В 1923 году его направили на работу в Среднюю Азию. В 1927 году его парализовало. Последние пять лет (с 1930-го по 1935-й) прожил в почти полном одиночестве под домашним арестом по обвинению в антисоветской деятельности.

К тому времени, когда мы поселились в Зубчаниновке, это был обычный советский поселок, а в 1980-1990-е годы он стал самым криминальным районом Самары, центром распространения наркотиков.