Геннадий Феоктистов - Апостол Павел в свете Посланий

Но необходимо продолжать «держать в сладостных объятиях воспоминаний» внимающих слушателей: «Так мы, из усердия к вам, восхотели передать вам не только благовестие Божие, но и души наши, потому что вы стали нам любезны» (2:8). Поток уверений становится явно чрезмерным, ибо из него следует, что ценность «душ наших» чуть ли не превалирует над ценностью «благовести Божиего». Причем свершаются эти драгоценные дары не по усердию в Божьем повелении, но «из усердия к вам» и потому «что вы стали нам любезны». Павел явно увлёкся в своем красноречии.

Но это ненадолго, и порыв позитивных эмоций сменяется воспоминаниями о своём тяжком «подвиге» тогдашних будней: «Ибо вы помните, братия, труд наш и изнурения: ночью и днем работая, чтобы не отяготить кого из вас, мы проповедовали у вас благовестие Божие» (2:9).

Подчёркивание тяжести своего «подвига» для Павла не просто фигура речи, но углублённое осознание своего жизненнгого предназначения: нести крест «Христовых страданий». Как бы это не выглядело со стороны. Без свершения их он не может осуществить подлинное «христовоподобие» в Царстве Божьем. Тем же он утверждался и в несении своих телесных немощей.

Но упоминание того, «что мы сами работали», «чтобы не отягощать никого» вновь ненавязчиво противопоставляет его собственное поведение поведению Апостолов, являющихся «с важностью». Возможно, здесь вновь проявляется внутренняя неуверенность, нуждающаяся в неустанности подкрепления благостью собственных поступков.

Заключает рассматриваемый фрагмент Послания подобное судебному вердикту заключение: «Свидетели вы и Бог, как свято и правильно и безукоризненно поступали мы перед вами, верующими, и потому вы знаете, как каждого из вас, как отец детей своих мы просили и убеждали и умоляли поступать достойно Бога, призвавшего вас в Свое Царство и славу» (2:10–13). Т. е. вновь явное попытка оправдания.

Отметим: «вы знаете», повторы «и …и…и» – чисто ораторские повторы, сопровождающие всё Послание, свидетельствующие об отсутствии последующей обработки текста, после его озвучивания. О том же говорят и очевидная нелогичность переходов между различными фрагментами и т. д. Словом, это запись речей эмоционально увлекающегося, но целенаправленного в своём убеждении проповедника, не доказывающего, но увлекающего своей убеждённостью. Но заниматься этим вне нашей компетенции.

Здесь мы отметим приоткрытую Павлом особенность его проповеднической практики: он описывает особенности своей индивидуальной работы с каждым неофитом, с «каждым из вас», «как каждого из вас» он убеждал вести себя достойно Бога с упорством Отца, заботящегося о будущем «детей своих». Т. е. вновь появляется метафора семейной атмосферы. Очевидно, что основной упор в своей проповеди делал на индивидуальное общение, а не на митинговые выступления. И можно лишь склониться перед упорством воли в трудном «подвиге» сотворения «нового человека».

Выражение обуревающих чувств Павла следует в благодарствии за признание тождественности его благовестия слову Божиему, т. е. самой истине, и тем самым поднимает и статус Павлова благовестия до уровня непреложной истины: «Посему и мы непрестанно благодарим Бога, что приняв от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие, – каково оно есть по истине, – которое и действует в вас, верующих» (2:13).

Следующий поворот в мыслях Павла отсылает нас к оценке положения в общинах фессалоникийских сравнительно с гонениями церквей иудейских, уравнивая в качестве равнозначных гонения от местных «единоплеменников» с гонениями иудеев, «убивших и Господа Иисуса и его пророков и нас изгнавших и Богу не угождавших и всем человекам противящихся». Которые, к тому же, «препятствуют нам говорить язычникам, чтобы спаслись» (2:14–16). Словом перечисление всех напастей и неприятностей, выплеснувшихся на Павла в данный момент, используя в качестве исходного близкое ментальности Павла и наиболее болезненно им воспринимаемое положение христиан-евреев. Павел даже не задаётся вопросом, насколько будут воспринимаемы его сравнения для его собеседников; это вне его иудейского воспитания. Они должны разделять его горести и обиды.

Более того, он стремиться «с большим желанием… увидеть лице ваше», чтобы совместно преодолеть возникшие затруднения. К ним Павел не преминул отнести вечное противостояние со своими противниками, так и не назвав по имени, но отождествив их с иудеями, «убившими Господа Иисуса», и препятствующих «спасению язычников» и «через это наполнивших меру грехов своих». То, что «гнев» покарает их в обозримом будущем для Павла несомненно.

И вновь очередной переход к похвалам в адрес собеседников: Павлу необходимо чувствовать непрерывность поддержки в сложное для него время: «Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли пред Господом нашим Иисусом Христом в Его пришествие? Ибо вы – слава наша и радость» (2:19–20). «Венец похвалы» здесь адресуется «Господу нашему Иисусу Христу в день Его пришествия». Для Павла это особенный день, ибо именно в этот день он удостоится высшей для себя похвалы через спасенных благодаря его трудам. Второе Пришествие для него и личное событие.

А пока Павел возвращается к основной фигуре своего благовестия в обретённом успокоении и переходя к практическим моментам Послания.

Беспокоясь о создавшемся положении в церквях Фессалоникийских, он напоминает о своей тревоге по этому поводу и посылке «Тимофея, брата нашего и служителя Божиего», «чтобы утвердить вас и утешить в вере вашей, чтобы никто не поколебался в скорбях сих: ибо сами вы знаете, что так нам суждено» (3:1–3). Предопределённость страданий во имя веры, как говорилось неоднократно, для него стала привычной установкой, воспринимаемой в качестве дарованной свыше. И он старается приучить и фессалоникийцев к принятию в качестве такового своего будущего: «Ибо мы и тогда, когда были у вас, предсказывали вам, что будем страдать, как и случилось, и вы знаете» (3:4). Но Павла больше беспокоится о причинах возникших трудностей и он ищет их во внешних силах: «Потому и я, не теряя более, послал узнать о вере вашей, чтобы не искусил вас искуситель и не сделался тщетным труд наш» (3:5). Кого конкретно имел в виду в данном случае Павел остаётся за границами Послания, но это могут и конкретные люди и некие «демоны», наполняющие воздух своим отравляющим присутствием. Ибо он, как истинный еврей, разделял языческие народные представления о «нечистых», провоцирующих людей на свершение «греховных поступков», противных божественной воле. И Павел демонстрирует свой изначальный фатализм: «вы знаете, что так нам суждено». Возможно, он продолжает свою аналогию с гонениями «церквей иудейских».