Николай Кокухин - Божий дар

Прибыв в Трапсано, турок отыскал Иоанна.

– Слушай, – сказал он, – я передумал – я отдаю тебе эту землю.

– Я заплачу тебе за нее сполна, как и обещал, – ответил обрадованный крестьянин.

– Нет, нет, денег мне не надо, – сказал Бей, – я тебе ее дарю… Но ты знаешь, как мы назвали эту землю?

– Нет.

– Мы назвали ее «псири» («полная тли»).

– Почему?

– Мы заметили: если в день памяти святой Марины, то есть 17 июля, мы собирали в поле урожай, то появлялось несметное количество тли, которая пожирала все злаки.

За короткое время Иоанн с помощью других христиан восстановил разрушенную церковь. В ней возобновились богослужения. Когда Иоанн отошел ко Господу, его похоронили рядом с храмом.

Шестьдесят лет назад в этом месте был открыт женский монастырь. Над древней церквушкой христиане построили новый большой храм во имя святой великомученицы Марины.

…Через открытые ворота вхожу в монастырь. Громадный, выложенный белыми плитами двор. Высокие пальмы с изящными ажурными ветвями, похожими на струи парковых фонтанов. Несколько светленьких пластмассовых столиков с такими же стульями – очень похоже на открытое уличное кафе. В центре монастыря храм – стройный, легкий, с цветными витражами. Большой двухэтажный сестринский корпус. «Да, пожалуй, не меньше ста сестер здесь подвизается», – подумал я. – Но где же они?» Это для меня оставалось загадкой – уже минут пятнадцать-двадцать я знакомился с монастырем, однако не встретил за это время ни одного человека. В наших российских монастырях меня непременно остановили бы у входа, спросили бы, кто я, откуда, с какой целью приехал, и на территории обители я бы увидел хоть несколько человек, а тут… никого. «Наверно, час отдыха», – предположил я.

Я прошел в дальнюю часть обители и тут увидел пожилого человека в рясе, который поливал из шланга цветы. Обратив на меня внимание, он положил шланг и широко улыбнулся, как будто встретил старого друга, которого давно не видел и встрече с которым очень рад. Так мы познакомились с отцом Каллиникосом. Мы прошлись с ним по монастырю, отдохнули под одной из пальм, попили чаю… Монахинь по-прежнему не было видно.

– Завтра большой праздник, – сказал я.

– Какой?

– Святителя Николая. В честь перенесения его святых мощей из Мир Ликийских в Бари.

На лице отца Каллиникоса появилось недоуменное выражение.

– Мы не знаем такого праздника.

Этой фразой собеседник меня просто огорошил.

– А литургия завтра будет? – спросил я с замиранием сердца. Пусть на всем Крите я один буду отмечать этот великий праздник – главное, чтобы была литургия.

– Нет, литургии не будет, – произнес отец Каллиникос, не понимая, какое большое огорчение доставили мне его слова.

Я привык, что в Москве, да и по всей России, в этот день храмы переполнены и многие христиане причащаются Святых Христовых Таин.

– А что вы будете служить?

– Утреню.

– И все?

– Да.

Я попытался упросить священника, чтобы он в порядке исключения отслужил и литургию, но… успеха не добился: мой собеседник погрузился в молчание.

Вскоре к нам подошла средних лет женщина, которую, как оказалось, звали Хрисанфи.

– Вы монахиня? – спросил я.

– Нет, я просто здесь помогаю.

Чуть позже к нам присоединилась еще одна женщина, помоложе; ее звали Христина, она заведовала иконной лавкой.

До вечернего богослужения оставалось минут десять, когда мы увидели маленькую старушку в темном платочке, повязанном так, что видны были одни глаза, нос да губы.

– Это матушка Тимофея, – сказал отец Каллиникос, – игумения нашего монастыря.

– Ваши сестры сейчас на послушаниях? – спросил я.

– Нет, все послушания выполняю я сама… – ответила матушка Тимофея, поправляя очки.

– ???

– Потому что я единственная монахиня нашей обители. Еще недавно нас было четверо – три мои сестры во Христе, состарившись, мирно отошли ко Господу. Я тоже готовлюсь к переселению, – она указала глазами на небо, – мне ведь уже под семьдесят.

– Кто-нибудь придет на смену вам?

– Не знаю.

– Хорошо бы кто-нибудь из молодых попросился…

– Оставим этот вопрос на усмотрение Господа и святой великомученицы Марины.

– А для кого же такой большой корпус?

– 17 июля, в день праздника нашей небесной покровительницы, сюда собирается весь Крит. Для этого и построено жилье, но его все равно не хватает…

Вечерняя служба совершалась в нижнем храме. Он был маленький, человек на двадцать-тридцать, в нем царил полумрак. Служил отец Каллиникос, а на клиросе управлялась матушка Тимофея: она сама читала и пела; изредка ей помогал батюшка. В подсвечниках, похожих на большие противни, был светлый песок, как в Грузии или Армении, а свечи – желтые, высокие, утончающиеся к фитильку, точно такие, как в Иерусалиме. Много икон; в основном образы святой великомученицы Марины. Хотя иконы значительно отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая Марина, укрощая диавола, держит его за один из рогов. У нас, в России, эта подробность отсутствует.

Из всех этих замечательных икон выделялась самая древняя; она находилась справа от царских врат. Прикладываясь к ней, я обратил внимание на ряд легких жестяных пластиночек, нанизанных на металлический стержень в нижней части иконы: на них были изображены или рука, или нога, или ухо, или какая-то другая часть человеческого тела. Я догадался: по молитвам святой Марины произошло исцеление болящего христианина, и он принес сюда свою пластиночку.

Иконы святой Марины отличаются друг от друга, но имеют запоминающуюся деталь: святая, укрощая диавола, держит его за один из рогов

Богослужение было кратким, и, выйдя из храма, мы присели за столик под пальмой. День догорал. Лучи заходящего солнца скользили по вершинам холмов, и бледно-зеленые ветви едва заметно колебались под порывами слабого ветерка. Долину пересекли глубокие тени… Разговор зашел о святой Марине – о ком еще можно было говорить в ее обители?! Я попросил матушку игумению рассказать о святой великомученице.

– Я люблю больше слушать, чем говорить, – заметила матушка, устраиваясь поудобнее, – но ради нашей небесной покровительницы готова сделать исключение. Святая Марина родилась в Антиохии Писидийской в конце III века. Отец ее, Эдесий, был языческим жрецом. У него не было других детей, потому что сразу после рождения Марины ее мать умерла. Святую воспитывала кормилица.

Это было время, когда нечестивый император Диоклетиан начал жестокое гонение на христиан. Священники, диаконы, учители слова Божия скрывались в горных пещерах, диких лесах и маленьких селениях, не оставляя своего главного дела – обращения людей к истинной вере. Когда Марине исполнилось двенадцать лет, она услышала от одного из таких проповедников о Спасителе и уверовала в Него. Она решила (подражая святым мученикам) пролить свою кровь за Господа нашего Иисуса Христа и таким образом принять Святое Крещение. Общаясь с соседями, отроковица рассказывала им о своей вере и кратковременности земной жизни.