Протоиерей Михаил Овчинников - Терновый венец болезни. Опыт преодоления рака

А сколько физически ощутимой любви и заботы получил я от родного Свято-Параскевиевского монастыря, какое понимание с сердечной молитвой и трепетным участием исходили от матушки игумении и сестер святой обители! С христианской готовностью свою молитвенную помощь в трудную минуту всегда оказывал наш архипастырь, митрополит Лазарь.

Сколько людей, сколько духовных чад в молитвах ожидали в коридорах клиник, когда я приду в себя, чтобы увидеться со мной, недостойным, поддержать меня ободряющим словом. Находясь за тысячи километров от Крымских гор, друзья присылали лекарства, письма с добрыми молитвенными пожеланиями. А многочисленные бессонные вахты, молитвы родной матушки Людмилы около меня, распластавшегося на больничной койке!

Низкий поклон всем вам, дорогие братья и сестры, спаси вас Господи за вашу любовь, за хлопоты и заботу!

Особую благодарность и самые теплые чувства вызывает в моей душе покойный ныне протоиерей Владимир Карпец, который напутствовал издание моей первой книги. Он и жизнью своей, и больничными скорбями, и самой смертью явил для меня и многих христиан пример необыкновенной силы воли!..

Помолимся за всех них, дорогой мой читатель и друг, и пойдем вместе со мной по тяжкому и радостному пути скорбей и преодоления, ибо вдвоем легче терпеть, легче понять, легче надеяться…

Сырой, сумрачный вечер. Холодный беспокойный мартовский ветер передвигает по вершинам и склонам Крымских гор темные, тяжелые тучи… Неуютно в душе.

Начинается вечернее богослужение. Казалось бы, благодатная тишина монастырского храма должна привносить спокойствие в сердце, однако на душе тревожно, почему-то неможется, временами накатывает сильная слабость. Прямо на богослужении начинаются довольно ощутимые внутренние боли – и это состояние очень беспокоит.

Идет чтение девятого часа: на этой службе мы вспоминаем великие предсмертные страдания и смерть Спасителя. Как ручеек журчит с клироса тихий голос сестры, читающей псалмы: «Блажени живущие в дому Твоем: во веки веков восхвалят Тя» (Пс. 83; 5)– это обращение ко всем нам: в храме Божием мы приносим жертву хвалы Ему. И далее призывает псалмопевец

Давид: «Яко Ты, Господи, благ и кроток и многомилостив всем призывающим Тя» (Пс. 85; 5),убеждая нас, чтобы все мы, от мала до велика, прибегали к милосердию Божию.

«Призри на мя…даждь державу Твою отроку Твоему, и спаси сына рабы Твоея» [4] «Воззри на меня…дай крепость Твою рабу Твоему, и спаси сына рабы Твоей». , - добавляет к этому пророк.

Эти молитвы несколько приводят в чувство: всё Господь может, только уповай на Его милосердие, верно служи Ему. А тут, видишь ли, – чрево побаливает! И тем не менее…

– Что-то ты неважно выглядишь, – бдительно замечает вечером матушка Людмила.

– Не тревожься, – отвечаю, – просто служба была трудная.

Чувствую, что не очень-то убеждает её мой бодрый ответ. Я и сам давно уже замечаю, что даже прочесть имена, поминаемые вслух во время богослужения, часто становится мне не по силам. Представляете – читаю эти длинные списки и – вдруг сознание начинает медленно отключаться. Мучаюсь от неловкости перед сестрами и паломниками, хотя вроде и нет в этом моей вины.

К ночи боли крепчают и достигают к утру такой силы, что ясно понимаю – поездки в клинику, от которой прежде всячески увиливал, не избежать. Осмотр в приемном покое помню уже плохо. Сквозь муть в глазах передо мной встает человек в белом халате. Медленно соображаю – не иначе как хирург.

– Игорь Скобелев, – представился он, – ваш врач. Мы посоветовались с коллегами и решили оперировать вас, причем не откладывая в долгий ящик.

Ну, что уж тут комментировать. Не понимая, что промедление смертельно опасно, все же чувствую, что сил терпеть уже мало. Так что отвечаю:

– Конечно, ведь «ящик» может понадобиться без отлагательства…

Да, чувство юмора иногда приходит к человеку в самое, казалось бы, неподходящее время…

– Доктор, – капитулирую с безысходным смирением, – в медицине я совсем ничего не понимаю, посему действуйте, как считаете нужным.

Операция, милостью Божией, в целом прошла успешно.

Постепенно затихают послеоперационные боли. На моей больничной тумбочке перед иконами находятся преждео священные Дары Христовы (вот она – великая милость Божия!). Уже на третье утро после операции я самостоятельно причастился. И это – в больнице, в отделении реанимации! Благодарен врачам, которые не возражали против таких неординарных для них действий больного в палате интенсивной терапии.

Простите меня, мои духовные наставники: в том состоянии не было у меня сил для полной молитвенной подготовки к Причастию – ни встать, ни поклон положить, ни молитв необходимых не мог прочитать. Было только громадное желание: прикоснуться своими пересохшими губами к Телу и Крови Господней, осознавая, что в этом мое спасение.

«Но с кем Причастие и Покаяние -

Господня сохранит рука», – пишет протоиерей Андрей Логвинов.

Реальные плоды Причастия очевидны: постепенно яснее начинает соображать голова, крепнет тело, осторожно начинаю двигаться. Жизнь продолжается!

Причастия совершались постоянно, молитвы наполнялись силой. «…Верою прихожду и страхом, Владыко, ко Причащению Божественных Даров Твоих» – в полумраке больничной палаты совершенно по-новому воспринимаются слова канона ко Святому Причащению.

«Исцели души моея язвы, Господи…», – стонет сердце.

«Душею и телом да освящуся, Владыко, да просвещуся, да спасуся…» Наверное, только пережив после-наркозный хаос и неумелые, болезненные движения оживающего тела, человек начинает иначе относиться к знакомым ранее словам:

«…Христе Иисусе, премудросте Божия…умертви моя душетленныя страсти телесныя».

«От скверных устен, от мерзкаго сердца, от нечистого языка, от души осквернены, приими моление, Христе мой …»

Уста мои скверные, мерзкое и нечистое сердце – вот с чем мы становимся на моление пред Иисусом Христом! Вот истинная причина наших телесных страданий. Эти на удивление ясные мысли постепенно формировали в моей страдающей душе ощутимую вину пред Богом, которую ранее, скорее всего, так остро и не ощущал.