Георгий Кочетков - Беседы по христианской этике. Выпуск 6: Что такое разврат (духа, души и тела). Позволительно ли человеку разводиться

Итак, всякий разврат есть эволюция, но не всякая эволюция есть разврат. Разврат, повторяю, – это разворот за рамки положенного (кем положенного, как положенного – об этом мы еще поговорим). Но из этого сближения понятий, связанных с соответствующим пучком ассоциаций, связанных с каждым из них, мы можем сделать вывод, что в самом эволюционном принципе самодвижения есть некая потенция разврата, некий потенциальный элемент разврата, что для нас должно стать предметом особого внимания.

Думаю, что возможен даже некий разврат эволюции, т. е. может быть такая эволюция, которая должна оцениваться как разврат. Я сейчас специально не привожу никаких примеров, ибо хочу, чтобы вы вначале немного подумали, как-то восприняли этот набор важнейших терминов и важнейших ближайших им понятий, связав их между собой, повторяю, всем богатством ассоциативных связей – а у каждого свой набор этих связей, – чтобы потом мы могли коснуться и некоторых новых деталей.

Но, наверное, есть и некий разврат революции – при том или ином слишком крутом, резком или неоправданном повороте («революция» и переводится как «поворот»). Об этом много писали в XX веке, так как XX век знал множество разных революций: и социальных, и не только социальных. В наше время говорят еще о революции технической и научной, правда, уже не так часто, как прежде. А вот о сексуальной революции говорят пока еще довольно много, хотя, кажется, больше уже не о чем здесь говорить. И все это тоже для нас важно: и потому, что в этом есть свой интересный и важный набор ассоциаций и сочленений, и потому, что XX век действительно дал много примеров того, как делать не надо. Сейчас многие люди готовы вообще анафематствовать слово «революция», но, наверное, этого делать не следует, потому что как эволюция, так и революция – это вещи, неотъемлемые от самой жизни в мире сем. Другое дело – какая это эволюция и революция.

Так что в революции тоже может быть некий разврат, и он не сводится только к одному «дионисийскому» элементу в ней. Дионисийство, т. е. «ночной» элемент в революции, вообще неотъемлемо от нее: революция, наверное, больше жива ночью, чем днем, в ней больше лунного и затемненного, чем солнечного, – это в самой природе всякой революции. Я не буду сейчас касаться этого подробно, интересующиеся этим моментом могут почитать Н.А. Бердяева и т. д., но я упомянул об этом потому, что иногда сам дионисийский элемент в революции уже воспринимают как разврат, что, на мой взгляд, может быть неверно, неправильно, ибо дионисийство, повторяю, неотъемлемо от всякой революции, без него никакой революции вообще не может быть никогда.

Что мы с вами могли бы сказать о разврате, если бы снова попытались дать какую-то дефиницию, какое-то определение ему, может быть, пока еще очень общее, самое общее, универсальное? Можно было бы сказать, наверное, что разврат – это некое уклонение от пути добра, красоты и правды на путь зла, безобразия и греха. События так развиваются, так они разворачиваются, что вдруг происходит переход с пути добра на путь зла. Таким образом, разврат – это некое падение, и даже сам путь зла – не зло, подчеркиваю, а именно путь. Мы сейчас возрождаем и любим слово «путь», и хорошо делаем, но и здесь надо помнить, что на самом этом пути есть не просто «ночной» отрезок, но и канавы, и ямы, и какие-то тупики. Не случайно уже у пророка Осии в 9-й главе говорится в синонимическом смысле о падении как о разврате: «Глубоко упали они, развратились, как во дни Гивы».

Поскольку мы заговорили о пути зла, то понятно, что в нем есть соответствие пути греха, и поэтому разврат мы еще могли бы в опыте осмыслить, увидеть как путь греха и рабства тлению. Например, мы знаем, что в мире сем действуют определенные законы и что есть 2-й закон термодинамики о возрастании энтропии. Это, в общем-то, есть своеобразный разврат в природе, если хотите, потому что в ней естественно возникает вот это тление, вот этот хаос, этот распад. Так что, видите, не все то, что естественно, – не безобразно, хотя многие считают наоборот по своей наивности или по лукавству, чаще – по второму обстоятельству.

Итак, разврат – путь греха и рабства тлению в мире сем. Интересно, что в Ветхом же завете, в книге Притч, в 21-й главе, говорится: «Превратен путь человека развращенного». Действительно, это путь падения, путь тления, путь, ведущий в пустоту, потому что увеличение энтропии, хаоса в этом мире, снижение уровня организации мира, т. е. организованности его как системы, является путем разложения, путем пустоты, движения к пустоте. А вот еще интересная цитата из Священного писания, которая сближает эти понятия. Во Второй книге Паралипоменон, в Ветхом завете, говорится, что вот «собрались вокруг… люди пустые, люди развратные» – через запятую. Вообще, вы знаете, что Священное писание избегает таких прямых осуждений людей, правда, в основном в Новом завете, не в Ветхом, но тут как раз очень энергично все сказано. Если же разврат есть путь греха, уклонение от пути добра на путь зла и сам путь зла, то это есть и уклонение от Закона Божьего, вообще от закона как некоей нормы, некоего правила, правила Духа, как от того, что Священное писание называет мудростью. Поэтому человек, желающий быть мудрым, по этому пути идти не должен.

Но что происходит тогда, когда человек все-таки идет по этому пути, когда им совершена эта ошибка? Тогда разврат, совершившись, становится неким извращением, сдвигающим вещи со своего законного и богоустановленного места. Это тоже находит подтверждение в Священном писании, например, во 2-й главе Первого послания апостола Иоанна, где говорится о том, что вместо того, чтобы завершить (т. е. совершить) мироздание, человек извратил его. Видите, здесь мы тоже находим удивительное по точности и глубине понятие о пути человека, в принципе всякого человека. А вот такое явление, когда вещи сдвигаются со своего места и поэтому оказываются не на своем месте, как вы понимаете, принято называть нечистотой, грязью. Ведь известно старое определение грязи: это всякая вещь, находящаяся не на своем месте. Отсюда следует потеря святости как в ветхозаветном, так и в новозаветном смысле этого слова, т. е. святости и внешне-символической, и внутренне-духовной. Я сейчас, к сожалению, не могу подробно останавливаться на этих различиях; мне кажется, что мы когда-то уже говорили о различии этих понятий святости, но в любом случае вы об этом еще услышите, для большинства из вас об этом еще будет идти речь. Это очень важная вещь, потому что понятия нечистоты и несвятости или, наоборот, чистоты и святости в Новом завете совершенно тождественны. Причем в Новом завете эти понятия совершенно уникальны, ничего подобного нет не только вне библейской традиции, но и внутри этой традиции вне Нового завета.